Цікаві книги для батьків

Цікаві книги для батьків

Хочеться чогось легкого, веселого і невимушеного. Адже ж канікули! Чом би не подумати про книжку. Та не ту, що маячить у шкільному списку літератури на літо, а ту, яку сам вишкрябав в магазині, бо у неї смішна назва, гарна обкладинка, а коли почав читати перші рядки, захопила тебе по самі вуха, і ти вже не можеш з нею розлучитись. 

Одна мала школярка обирає книжки саме за таким принципом і сьогодні, відклавши список шкільної літератури, читає те, що справді до душі. 

1. Хавчик, Ковбасюк, Шпондермен, Сордель, Чистюх, Бровчик.... Слухайте, я не буду їх усіх перераховувати, бо як хочете з ними познайомитись ближче, знайдіть книжку Галини Вдовиченко «36 і 6 котів». Гарний настрій з цією книжкою вам забезпечено, чи то ви дитина, чи то ви трохи уявили  себе дитиною. Смішні бродячі коти  найнахабнішим чином упхались жити до квартири пані Крепової, а згодом відкрили у себе надзвичайні здібності та особливу котячу філософію: «…..все в житті залежить від того, як на це поглянути. Візьмім, наприклад, нормальну людську температуру. Тридцять шість і шість, правильно? Температура здоров'я. А сорок два - це не просто погано, це - гірше не буває. Тридцять шість і шість  - добре, сорок два - жахливе неподобство. Залежно, як подивитися на одні й ті ж цифри! Нас тут тридцять шість дорослих і шестеро маленьких. Хороша цифра. Цифра щастя, здоров'я та гармонії. А про цифру сорок два ми навіть не згадуватимемо, гаразд? Домовились?».

2. Меган Макдоналд знайомить підростаючих українських читачів з кумедною дівчинкою Джуді Муді. З кимось вона товаришує, з кимось ворогує. Вона прагне стати знаменитою, врятувати світ. Вона любить природу, засновує «Клуб жаб'ячих дзюркунців», піклується про переробку сміття, влаштовує гаражний випродаж, проводить різні операції з ляльками і носить у портфелі смердючу хижу рослинку Венерину Мухоловку. «… зате у неї були інші колекції: двадцять сім мертвих молей; купа шкірок, здертих із ран; дюжина хитромудрих зубочисток; сотня дизайнерських лейкопластирів; коробка з частинами тіла (від ляльок!), зокрема голови барбі, і чотири новенькі гумки, схожі на бейсбольні м'ячі». 

Обирайте будь-яку книжечку про Джуді Муді і ви дізнаєтесь багато цікавого про сучасний дитячий світ. Він у чомусь кардинально новий, а в чомусь залишився таким, яким був завжди.

3. Дивовижний світ вільного дитинства злітає з рядків вічно улюбленої казкарки Астрід Ліндгрен. Книжка «Діти з Гамірного» вимагатиме більше часу за вищеописані, бо у тому виданні, про яке я пишу, аж 254 сторінки! Але якого часу! Ви відчуєте себе дитиною однієї з трьох родин, що мешкають на хуторі Гамірний. Діти живуть у постійній грі та вигадці, але за тим стоїть і навчання, і повага до дорослих, і справжня дружба. Коли діти роблять дурниці, їм соромно, і вони вибачаються; коли трапляються помилки, вони їх виправляють; коли дуркують, то на повну катушку; коли дружать, то щиро і віддано. Книжка не повчає, але її герої постійно випробовують життя і вчаться його розуміти. «…а давайте позмагаємося, хто далі плюне. Але це не стосується дівчат. Ми з Бріттоою й Анною дуже розсердилися. Звичайно, ми плюємося не гірше за них (хлопців). Брітта заявила, що коли вони не дозволять нам плюватися, то нехай завтра не приходять до неї на день народження. І хлопці нам дозволили.» 

Ось у такий спосіб  малі дівки придумали  відстоювати своє дівоче право. 

4. Xoчу я стріляти, хочу я гуляти,

Босе, бісе, басу, бісе, бом!

І щодня я хочу з кимось жартувати,

Босе, бісе, бом.

Хай буде гей, хай буде гоп, і бом, і па!

Мене всі люблять, бо я найкращий, бо я – це я.

Бо гой-гой-гой,

Бо ой-ой-ой!

І босе, бісе, басу, бісе, бом!

Ви забули цю стареньку милу пісеньку? Як гадаєте, ну хто ж міг її співати? 

Ну добре, а ось це: «Поцупив трохи більше булочок мушу прегостити весь казковий світ. Йон Плунт*» **

Ну хто цупив постійно булочки? Та звісно, що це – Карслон, якого придумала та сама Астрід Лінгрен. «Малий та Карлсон, що живе на даху» – це книга, яку обов’язково треба прочитати з дитиною. Існує прекрасний переклад українською мовою Ольги Сенюк. Пошукайте саме цей переклад – годі шукати чогось кращого. Час вже познайомитись із панною Цап.

5. Англійська письменниця Едіт Несбіт свого часу написала чудесну повість «П'ятеро дітей та ельф». Повість - суцільна реальність, хоча в ній починають відбуватися незвичайні речі саме після того, як діти знаходять піщаного ельфа Псамміда. Цей ельф відомий тим, що за добу може виконати будь-яке одне людське бажання.  «…якщо ви маєте якесь бажання, то, будь ласка поводьтеся з ним обережно» – проголошує до дітей одвічну істину піщаний ельф. Якби ж то... Поки діти не набили собі купу гуль зі своїми необдуманими бажаннями, траплялися різні прикрощі. Та зрештою діти второпали, що їм слід зробити із Псаммідом, але що саме, я вам  не скажу – почитайте. 

6. Насамкінець я залишила  «Дивовижні пригоди у лісовій школі» Всеволода Нестайка. Кося Вухань, Вовчик Вовченко, Колька Колючка та багато інших звіряток з чудернацькими іменами та прізвищами своїми пригодами змушували до сліз сміятися ще наших з вами батьків. Але історії, розказані у цих оповідках, здається, будуть актуальними завжди. Чого тільки варте ім'я вчителя фізкультури! Я особисто люблю перечитувати про батьківські збори…..  «І от – батьківські збори. Пантера Ягуарівна зробила нову зачіску, напудрила ніс, помітно хвилюється. – Діти, додому! Всі – додому! Уроки закінчено! Додому! – вже вкотре говорить вона тремтячим незнайомим голосом. Але хто це коли йшов додому, коли батьківські збори? Ніхто додому не йде. Хоч і ліньки, але треба ж побачити, піддивитися, підслухати, про що ж воно там балакатиметься, на тих батьківських зборах. Увесь клас причаївся в кущах під вікном. Завмерли. Слухають. Позаяк Косин тато Косятин Косятинович Вухань, співробітник Науково-дослідного інституту капусти, писав дисертацію, від Косиних батьків прийшла мама. Зате від Колькових батьків прийшов тато – Коляй Коляйович Колючка, завідувач відділу критики «Лісової газети». Він завжди ходив на всякі збори, взагалі любив активно втручатися в життя, така вже була його професія. Від Вірочки Вивірчук теж прийшов тато Білобіл Білобілович Вивірчук, верхолаз-висотник. Він дуже любив донечку і завжди сам ходив на батьківські збори. Від Бебешків прийшла бабуся. Зінині батьки розлучилися. Тато Козел Козлович Бебешко завів сім’ю в іншому лісі, а мама, солістка лісової опери та балету, заслужена артистка Козулія Бебешко, цілими днями була на репетиціях, а вечорами на спектаклях. І від Раїски Мняу прийшла бабуся. Батько поїхав на полювання, а мама була на курорті. Рудана Микитівна Лисовенко, товарознавець магазину «Птахи-яйця», прислала замість себе свою дочку, старшу Рудикову сестру, молоденьку лисичку Лізу, студентку лісового технікуму легкої промисловості. Від Соні Лось прийшов дідусь, пенсіонер Сохат Сохатович. Від Борі Сука прийшов тато, інженер Борис Борисович Сук. Від Хрюші прийшло аж двоє – мама Хавронія Вепріївна, домогосподарка, і дідусь Вепрій Кнурович Кабанюк, старий копач.

Від Вовченків не прийшов ніхто. Вовченки на батьківські збори не ходили».

І таких історій мудрий Всеволод Нестайко понаписував до своєї «лісової школи» дууууже багато. 

То що ж, батьки, читання – корисна справа, залучаймо до неї своїх малих та підростаючих.  Між іншим, світ  дитячої літератури відкритий для дорослих також. Гостинно просимо!

Найкращі книги з дитячої психології

Анна Бикова «Самостійна дитина, або Як стати ледачою мамою»

Історія цієї книги з дитячої психології почалася з невеликої статті в інтернеті, яка викликала масу суперечок. Основна проблематика цього видання — повільне дорослішання, а також повна відсутність самостійності у малюків. Але для того, щоб побороти цей інфантилізм, потрібно створити в родині певну атмосферу. Автор рекомендує стати «ледачою мамою» в інтересах дитини.

Щоб оцінити користь даної книги з дитячої психології, варто відзначити, що автор Анна Бикова — це мати двох дітей. До того ж вона має психологічну освіту. Маючи пристойний педагогічний стаж, вона зібрала всі свої знання в невелику книгу, яка викликала справжній резонанс.

Книга написана досить легкою і навіть веселою мовою, що робить її простою для сприйняття. Батьки дізнаються, наскільки небезпечна надмірна опіка і контроль, якими нерідко грішать сучасні мами і тата. Автор вчить мам бути в міру ледачими. При цьому за всіма ключовими моментами наведено пояснюючі життєві приклади.

Щоб не вводити читачів в оману, варто відзначити, що лінива мама — це не жінка в халаті і бігудях, яка цілодобово сидить біля телевізора, поки діти залишені самі на себе. Це мама, яка дає певну свободу дитині, не знімаючи з себе відповідальності. Крім того, вона не забуває про необхідність відпочивати і доглядати за собою. Лінива мама залучає дитину до всіх домашніх справ (нехай навіть після цього їй самій може додатися роботи). Таким чином, її не можна дорікнути в байдужості.

Дана книга допомагає батькам виробити адекватний підхід до питання виховання дітей. Вона допомагає побороти фанатичну любов і позбутися «культу дитини». Дане видання можна критикувати, але ознайомитися з ним варто обов’язково.

Людмила Петрановская «Таємна опора. Прив’язаність у житті дитини»

Основна мета даної книги з дитячої психології полягає в тому, щоб пояснити глибинний сенс зв’язку між дитиною і батьками. Ґрунтуючись на цьому явищі, автор намагається розшифрувати зміст примх, агресії та інших проявів характеру дитини.

На підставі цієї книги батьки можуть виробити правильну тактику спілкування з дітьми, щоб стати надійною опорою в період їх активного розвитку і дорослішання.

Особливу увагу варто приділити структурі даної книги з дитячої психології. Для батьків буде корисно дізнатися, які помилки вони допускають в спілкуванні зі своїми чадами в різному віці. Так, в першому розділі описані взаємини з малюками, а в кожному наступному розділі розглядаються нові етапи. Варто відзначити хороше сприйняття і запам’ятовуваність тексту. Цього вдалося досягти завдяки великій кількості життєвих прикладів.

Багато дитячих психологів називають цю книгу обов’язковою до прочитання. При цьому починати вивчати її варто вже тоді, коли немовля ще не вміє говорити, ходити і багато чого не розуміє. Це допоможе вам уберегти свого малюка і себе від психологічних травм, образ, непорозумінь. Також ви зможете сформувати здорову прив’язаність.

Януш Корчак «Як любити дитину»

Необхідністю і навіть обов’язком є ​​прочитання даної книги з дитячої психології. Для батьків по всьому світу вона стала справжньою Біблією зі спілкування з малюками і їх виховання. Книга написана дуже щирою і доброю мовою. Вона містить масу роздумів автора, а також життєвих історій і практичних порад.

Текст книги «Як любити дитину» — це прояв мудрості педагога з великої літери. Як би дивно це не звучало, він вчить любити дітей правильно, не обожнюючи, але і не пригнічуючи їх. На простих прикладах і життєвих ситуаціях автор пояснює необхідність надання дітям свободи думок і самовираження.

Головна особливість даної книги полягає в тому, що автор наводить безліч прикладів зі свого багатого педагогічного досвіду. Таким чином, батьки можуть визначити ту тонку грань, за якою закінчується необхідна свобода і починається потурання. Кожна ситуація розглянута буквально під мікроскопом.

Даніеле Новара «Не кричіть на дітей»

Незважаючи на те, що всі кращі книги з дитячої психології забороняють підвищувати на дітей голос, на практиці це зробити не так вже й просто. Незалежно від того, скільки років дитині, неминуче виникають ситуації, коли батьки не можуть стримати емоцій. Проте крик не просто не допомагає вирішити конфлікт, але навіть посилює його. Даніеле Новара вчить правильно переживати такі ситуації, щоб не тільки виходити з них без гучних сварок, але навіть витягувати з них користь.

Книга «Не кричіть на дітей» актуальна для будь-якого віку. У ній розглядаються такі основні питання:

• як вирішувати конфліктні ситуації з дітьми без криків і рукоприкладства;
• як виховувати малюків, не принижуючи їх власної гідності і не вдаючись до наказового тону;
• як знаходити конструктив в кожній конфліктній ситуації, витягуючи з неї максимум користі;
• як вибудовувати систему сімейних правил, якій буде цікаво слідувати не тільки дітям, а й усім іншим членам сім’ї.

Автор книги вчить батьків спокійно сприймати конфлікти. Подібні ситуації — це не відхилення від норми. Це і є норма. Автор навчає бути грамотними керівниками, які повинні вміти врегулювати будь-яку ситуацію в родині. А криком можна лише придушити особисті якості дитини або ж, навпаки, викликати гостру протидію.

Діма Зіцер «Свобода від виховання»

Цілком даремно багато батьків принципово ігнорують книги з психології. Дитячі автори пояснюють, що виховання часом переростає в насильство. З одного боку, це тиск на дітей з метою нав’язати їм свої власні принципи і загальноприйняті правила поведінки. З іншого — це насильство батьків над собою, яке полягає в постійному примусі самих себе до здійснення виховання. Таким чином, спілкування між дітьми і дорослими втрачає відтінок радості.

У книзі «Свобода від виховання» автор закликає відмовитися від загальноприйнятих шаблонів виховання. Виховувати дітей потрібно так, щоб і дитині, і батькам це було приємно і цікаво. Зіцер вчить не просто любити, але також і поважати дитину, з огляду на всі її інтереси. При цьому батьки повинні озброїтися таким інструментом, як спостереження. Це допоможе виявити потреби дитини, а також простежити її реакцію на ті чи інші виховні прийоми.

Варто відзначити, що це видання піддається критиці не тільки з боку батьків, але і з боку психологів. З огляду на молодий вік і недостатній життєвий досвід автора, він дещо своєрідно інтерпретує такі поняття, як дитяча педагогіка, психологія. Книги Зіцера дещо перебільшують здатність дитини аналізувати свої бажання. Але навіть незважаючи на це, основна думка роботи буде зрозуміла всім.

Людмила Петрановская «Якщо з дитиною важко»

Книги про дитячу психологію неодмінно зачіпають питання складних відносин з батьками. Материнство або батьківство — це не тільки приємні сімейні моменти, але також часті конфлікти і непорозуміння. При цьому нерідко, намагаючись вирішити складну ситуацію, її можна загострити ще більше. Петрановская, книги якої стали настільними для багатьох батьків і педагогів, вчить холоднокровно дивитися на конфлікт і гідно виходити з нього, щоб зберегти в родині хороші відносини.

Книга містить актуальні практичні рекомендації з виховання дітей. При цьому автор відзначає, що його потребують не тільки малюки, а й самі батьки. Це допоможе припинити перманентну війну, яка постійно відбувається між старшим і молодшим поколіннями. Автор пояснює, що намагаючись зробити свою дитину більш «зручною», батьки ще більше ускладнюють вирішення проблеми.

У роботі «Якщо з дитиною важко» автор приділяє пильну увагу питанням покарання. Звичайно, не можна спускати дитині провини. Проте робити це потрібно правильно (і навіть інтелігентно). Автор розглядає популярні способи покарання, з чого стає зрозуміло, що багато батьків прагнуть «дресирувати» своїх дітей. Автор же вчить не підлаштовувати їх під себе, а формувати відносини, які будуть приємні обом сторонам.

Масару Ібука «Після трьох уже пізно»

Перехідна межа, яку визначає дитяча психологія — 3 роки. Книга «Після трьох уже пізно» розглядає дивовижні здібності маленьких дітей. Виявляється, немовлята характеризуються підвищеною здатністю до навчання. При цьому на новонароджених впливає не тільки взаємодія з батьками, але також і навколишнє середовище. Таким чином, до свідомого віку дитини цілком можна вкласти основні задатки правильної поведінки.

Головною особливістю даної книги з дитячої практичної психології є те, що вона адаптована спеціально для батьків. Автор вважає, що є такі виховні моменти, з якими може впоратися тільки чоловік. Щоб татам було легше сприймати інформацію, в книзі міститься багато практичних рекомендацій і мінімум ліричних відступів, які так люблять жінки.

Еда Ле Шан «Коли ваша дитина зводить вас з розуму»

Рассматривая лучшие книги по детской психологии и воспитанию, нельзя пройти мимо работы Эды Ле Шан. Автора многие ассоциируют со знаменитым доктором Споком, что свидетельствует о практической значимости ее рекомендаций и наблюдений. При этом важно отметить, что данная книга полностью адаптирована для современных родителей.

«Когда ваш ребенок сводит вас с ума» — это сборник типичных конфликтных ситуаций, которые, пожалуй, возникают в любой семье. Естественно, их эпицентром являются именно дети. Автор учит, как взять себя в руки и найти правильный выход. Применительно к каждому примеру рассмотрены основные причины того или иного девиантного поведения ребенка. Кроме того, приводится ряд ценных практических рекомендаций.

Книга написана достаточно простым и понятным языком. Чем раньше родители ознакомятся с ее содержаний, тем выше вероятность того, что им удастся избежать распространенных ошибок в общении с детьми. И даже в разгар конфликтной ситуации вы сможете найти дельные советы, заглянув в данное издание. Учитывая ценность книги, ее рекомендуется также прочесть педагогам и детским психологам.

Мадлен Дени «Капризы и истерики. Как справиться с детским гневом»

Бажаючи прочитати кращі книги з дитячої психології для батьків, варто звернути пильну увагу на дане видання. Дорослі не завжди адекватно реагують на капризи і агресію з боку дитини. Самі того не помічаючи, вони автоматично пригнічують ці прояви, що згодом може привести до ще більш серйозних проблем. Проте точно так же, як і дорослі, діти можуть відчувати сильні емоції, які постійно шукають вихід назовні. Таким чином, дитину потрібно не гнобити, а прислухатися до неї, намагаючись спільними зусиллями впоратися з переживаннями.

Основна мета роботи полягає в поясненні того, що агресія і капризи — це нормально (причому як дорослі, так і дитячі). Книги з психології для дітей даного автора допомагають налагодити стосунки з дитиною в період розладу. При цьому з наукової точки зору розглядаються особливості емоційного розвитку дітей різних вікових груп. Так, наприклад, природа істерики однорічного малюка кардинально відрізняється від примх чотирирічної дитини. Таким чином, батьки отримають необхідну мудрість, яка допоможе їм конструктивно спілкуватися з дітьми.

Книгу Мадлен Дені варто прочитати хоча б тому, що вона винайшла принципово новий підхід до виховання дітей. Виховання і придушення вона замінює радісним спілкуванням, яке являє собою творчий процес. Головна мета даної роботи — навчити батьків розуміти своїх дітей. Таким чином, крики і капризи більше не будуть дратівливим фактором.

Юлія Гіппенрейтер «Спілкуватися з дитиною. Як?»

З огляду на достаток літератури про виховання, батькам вкрай важливо знайти корисні книги з дитячої психології, які варто прочитати. Однією з таких робіт є видання «Спілкуватися з дитиною. Як?» Суть її полягає в тому, що не варто спиратися тільки на загальноприйняті прийоми виховання, адже кожен малюк індивідуальний. Свою дитину потрібно розуміти, адже за банальною істерикою можуть критися серйозні переживання. Автор ставить перед собою мету навчити батьків конструктивно спілкуватися зі своїми чадами, а головне — не ігнорувати і не боятися їх. Для цього навіть були розроблені практичні вправи, які допоможуть виробити відповідні навички.

Варто зазначити, що книга складається з двох частин. Перша — це теоретичний посібник, в якому зібрані як особисті висновки автора, так і загальноприйняті педагогічні та психологічні постулати. Що стосується продовження — це практичні приклади. Вони взяті як з особистих спостережень автора, так і з практичної діяльності провідних фахівців в даній області. Кожна з наведених життєвих ситуацій — це відповідь на те чи інше батьківське питання.

Ксения Дмитриева

Как любить ребенка, не боясь избаловать

САМЫЕ ВАЖНЫЕ КНИГИ МАМЫ –

АННОТАЦИЯ

Многие родители слышали, что ребёнка нужно любить безусловно. Но тем не менее их беспокоит вопрос: «А как же воспитание? Если ребёнка любить всякого, так он и на шею сядет, вырастет эгоистом, считающим, что ему всё позволено». Нас часто бросает из крайности в крайность. В зависимости от выбранного стиля воспитания родители либо держат детей в ежовых рукавицах, либо растят по принципу «лишь бы ребёнок был доволен и не плакал». И в том и в другом случае неизбежны проблемы. Ребёнок либо рискует вырасти безынициативным, флегматичным, запуганным. Либо – капризным, агрессивным, не признающим авторитета родителей. Что же делать? Как найти ту самую золотую середину? Автор книги делится с вами своим опытом воспитания, рассказывает, как преодолеть неверные установки, избежать распространенных ошибок в воспитании и стать замечательными родителями счастливого малыша.

Ксения Дмитриева

Как любить ребенка, не боясь избаловать

ВСТУПЛЕНИЕ

Эта книга о безусловной любви к детям, о том, как научиться принимать их и ценить просто за то, что они существуют. Тема эта не новая. О безусловном принятии говорили и писали многие и не мало. Тем не менее мне кажется, что тут есть ещё, о чём поразмышлять.

Во‑первых, потому что много раз проводя онлайн‑семинар для родителей «Как любить ребёнка, не боясь избаловать», посвящённый безусловной любви, я видела, как непросто бывает родителям сразу воспринять много новой информации. Но понять услышанное – это полдела, а начать эти знания применять – гораздо, гораздо сложнее. Чтобы новое усвоилось и вошло у нас в привычку, нужно информацию не просто запомнить, а прочувствовать. 1,5–2 часа вебинара оказывалось для этого мало, и письма с вопросами от участников приходили регулярно. Поэтому мне захотелось написать отдельную книгу, посвященную исключительно этой теме.

Во‑вторых, хотя понятие «безусловная любовь» известно очень и очень давно, активно говорить о ней как о необходимой составляющей процесса воспитания ребёнка начали лет 20 назад, а в России каких‑то лет 5. Сейчас издаются книги, многие авторы печатаются на просторах Интернета, но для реалий нашей страны безоценочное принятие ребёнка всё ещё непривычно, даже, скорее, дико. Слишком много поколений воспитывалось в подчиненности, в равнодушии к личности, в стремлении подстроить и вырастить не того, кто есть, а то, что нужно для построения светлого будущего.

И в‑третьих, бо́льшая часть литературы на детско‑родительскую тему написана взрослыми «дядями» и «тётями», психологами и психотерапевтами с большим стажем работы, с огромным опытом и кучей знаний. И когда их читает обыкновенная молодая мама, ей невольно хочется схватиться за голову и завыть, потому что кажется, что уже столько ошибок понаделано, это всё так трудно, надо быть святой, чтобы так воспитывать детей, в итоге возникает желание плюнуть на эти новые знания и забыть. Общество поставило родителей в рамки, из которых сложно найти выход: бить ребёнка нельзя, кричать на него нельзя, а гуманистическое воспитание обзывается попустительством и вседозволенностью. И многие родители, даже будучи поначалу сторонниками мягкого стиля воспитания, зачастую всё равно потом повышают голос и поднимают руку, стесняясь в этом признаваться, осуждая самих себя и других, кто кричит и бьёт.

Конечно, есть мамы и папы, интуитивно правильно воспитывающие детей безо всяких книг. Есть счастливые обладатели спокойных характеров, способные сохранять самообладание в любой ситуации. А эмоциональным, тревожным, вспыльчивым родителям с активными, непослушными сорванцами, глядя на них, остаётся только развивать в себе комплекс неполноценности.

Мне очень хочется донести до своих читателей, что для воспитания в любви не обязательно быть изначально суперспокойным, мегапонимающим и неким идеальным человеком. Идеальным быть вообще не нужно. Лучше быть живой, настоящей и интересной личностью. Потому что рядом с идеальным родителем комплексом неполноценности начинает страдать уже ребёнок.

В этой книге я стремлюсь поделиться своим опытом преодоления неверных установок, предрассудков, изменения ошибочного направления. Своих собственных детей я стараюсь растить естественными, они шумные и активные, бывают грязными и непослушными, часто своевольными, всегда сами знающими, что им надо, и пойди им еще докажи, что мама‑то часто знает лучше. Временами с ними бывает трудно и, конечно, я чисто по‑человечески устаю. Но если бы мои дети не были такими, я подозреваю, что сделалась эдакой мамой‑гуру‑снобом, свысока смотрящей на тех, кто не столь хорош. Мои дети каждый день делают меня чуточку лучше.

Я пишу эту книгу не потому, что лишь я знаю, как правильно любить и воспитывать ребёнка, и сейчас всех научу (а тем, кто уже наделал ошибок, остаётся лишь пойти и утопиться), а потому что я сама наделала кучу ошибок и точно знаю, что их можно исправить. Знаю, что вообще всё‑всё можно изменить, если захотеть. Что даже «плохая» мама совсем не плохая, а именно та, которая нужна своему ребёнку, и при желании может стать для него самой‑самой лучшей.

ГЛАВА 1

БЕЗУСЛОВНОЕ ПРИНЯТИЕ

Я стала мамой

Рождение ребёнка меняет жизнь женщины кардинально. Не делает её лучше или хуже, она становится просто другой. Моя жизнь с рождением первого ребёнка тоже сильно изменилась. Причём не столько в плане распорядка или образа жизни, самые большие изменения произошли в восприятии окружающего, в чувствах, в отношениях к самой себе и близким. Быть матерью для меня оказалось нелегко. Пожалуй, даже трудно. И именно это заставило меня меняться. Прежде всего, взрослеть.

В детстве я считала, что быть взрослой – знать ответы на все вопросы, быть уверенной в каждом своём слове и действии. Я думала, что взрослые никогда не ошибаются, не знают переживаний и сомнений, им неведомы тревога и страх, смущение, и стыд, и все другие неприятные чувства. И я всё ждала, когда же наконец и я стану такой. Чтобы подготовиться к будущей серьёзной жизни, я хорошо училась, много читала, очень хотела быть первой и лучшей, стремилась доказывать свою правоту.

И вот я окончила школу, начала зарабатывать на жизнь, вот поступила в институт и уехала от родителей, а потом и замуж вышла. Так я уже взрослая или нет? В какие‑то моменты жизни отвечала себе «да», в другие сомневалась. Сомневалась, потому что не ощущала себя во всем правой, всезнающей, премудрой (хотя, конечно, очень хотелось).

Когда родился сын, я окунулась в бездну неуверенности. Во время беременности я прилежно и старательно готовилась: читала книги и умные статьи о развитии и воспитании малыша, посещала курсы. В теории я знала всё. Курсы по подготовке к родам при желании могла бы провести сама. Об уходе за малышом, его закаливании, кормлении, режиме, раннем развитии и прочих премудростях я могла бы сдать экзамен среди ночи, если бы таковой существовал.

Но практика меня… сказать сразила, пожалуй, слишком сильно, но удивила, сбила с толку – это факт. Я увидела, насколько катастрофично мало знаю об этом маленьком существе, вверенном мне на воспитание. И вот его я должна теперь растить, учить жизни. А как? Ведь я сама совсем, оказывается, ничего не знаю, я еще ни капельки не взрослая, меня терзает неуверенность, я сомневаюсь и плачу, часто боюсь навредить и действую на авось…

Моя картина мира хорошенько так пошатнулась, я почувствовала, что пора менять представления о взрослости. У меня есть ребенок, я живу своей жизнью, своим домом и семьей, независимо от собственных родителей. Значит я уже взрослая по факту. Осталось повзрослеть в душе, принять это как факт.

Более того со временем в процессе общения с детьми пришло понимание, что быть взрослым (по‑настоящему взрослым человеком, а не играющим эту роль) значит:

● преодолевая жизненные трудности и решая разные жизненные задачи, всё равно в душе оставаться ребёнком

● смотреть на мир широко открытыми глазами, т. е. воспринимать его как есть, не закрываться привычными представлениями, а замечать новое

● не бояться ошибок, а учиться на них

● доверять больше своим чувствам, а не разуму

● не страшиться своих недостатков

● не застревать в статичном состоянии: меняться, учиться, совершенствоваться.

А ещё быть взрослым, быть родителем – это уметь любить и заботиться. И вот это, пожалуй, самое важное. И самое сложное.

Когда мой родительский путь только начинался, я, как и многие мамы, мечтала и представляла, каким будет мой ребёнок, планировала, как я буду заниматься его воспитанием и развитием. Мой сын стал, так сказать, полигоном для приложения моих воспитательских способностей. И хотя на момент рождения ребёнка у меня за плечами был институт со знаниями по психологии и педагогике, был некоторый опыт общения с детьми, этих знаний оказалось недостаточно для понимания того, что же именно прежде всего требуется ребёнку от мамы, в чём он нуждается.

Я изо всех сил старалась быть хорошей мамой, знающей, прогрессивной. И это давало свои результаты в виде восхищения родственников, знакомых и просто людей на улице на тему того, какой у меня умный, воспитанный и развитый ребёнок, какая я хорошая мама и как чудесно правильно ращу сына. И только я сама знала, какие трудные моменты бывают в наших взаимоотношениях. Я искренне полагала, что если всё делать правильно, как положено, как предписано, то и проблем возникать не будет. А на деле они возникали постоянно. Сын много плакал. Вернее, не так – он кричал, требовал, не соглашался, капризничал, возмущался, протестовал, и я часто просто не знала, что с этим делать, порой воспринимая его недовольство как личное оскорбление. Что‑то вроде: «Ну, почему он кричит? Ведь я всё сделала, как надо. Что со мной не так?» Или: «Уже всё объясняла, показывала, логически раскладывала, уговаривала, убеждала, ругала, наказывала, с бубном плясала чего только не придумывала, а он всё стоит на своём. Что с ним не так?»

На самом же деле, как я поняла уже со временем, с моим ребёнком всё было нормально. Но я, как и многие взрослые, допускала серьёзную ошибку, полагая, что только я знаю, что нужно ребёнку в данный момент, только я с позиции логики, здравого смысла и своего опыта могу определить верные и нужные действия в конкретной ситуации. Если какие‑то действия ребёнка мне казались нелогичными, глупыми, неуместными, просто ненужными или отнимающими лишнее время, я их пресекала – я же лучше знаю, при этом пытаясь объяснить и доказать сыну, как, в чём именно и как сильно он не прав. Естественно, мои речи встречали бурный отпор!

Ведь дети живут не логикой и здравым смыслом, а чувствами.

Именно понимание этого и стало моим самым важным родительским открытием. Общение с ребёнком должно идти не через голову, а через чувства. Не нужно искать логические объяснения всему, что он делает или не делает, надо его любить. Просто любить. Всяким. И не лепить из него старательно человека, а помогать расти (для начала хотя бы не мешать). Ведь он уже человек и уже личность.

А как любить? Вот это вопрос! Может ли любовь быть «правильной» или «неправильной», «настоящей» или нет? Имеет ли смысл вообще давать подобные определения? Попробуем разобраться.

Что значит любить ребёнка?

Свободен только тот, кому никто и ничто не может помешать делать то, что он хочет. Такое дело есть только одно – любить. Истинная любовь не есть любовь к одному лицу, а душевное состояние готовности любви ко всем.

Л.Н. Толстой

Если человек никого и ничего не любит, то он будет чувствовать себя несчастным, как бы ни сложилась его жизнь. Тем не менее думаю, каждый может согласиться, что любовь – одна из самых запутанных и непонятных вещей в этом мире. Мы все воспринимаем её по‑своему: для одного любовь – это нежность и забота, для второго – страсть и наслаждение друг другом, для третьего – дорогие подарки и внимание, для четвёртого – схожесть взглядов и образа мыслей, для пятого – всё перечисленное вместе, для шестого – что‑то ещё.

Любовь многогранна, и на протяжении жизни человек может испытывать разные оттенки этого чувства: любовь к родителям, любовь‑дружбу, влюблённость и страсть, нежность и жертвенность, благоговение и жалость, любовь‑одержимость, рассудочную любовь и пр.

Но любовь, которая может сделать человека действительно по‑настоящему счастливым – безусловная. Потому что она не зависит от обстоятельств, времени и, собственно, объекта любви. Она как солнечный свет. Солнце ярко освещает всё живое на земле и каждого в отдельности, греет, дарит тепло. Его свет, тепло, энергия не зависят от того, любит ли кто‑то солнце в ответ или нет.

Когда мы любим с условиями (оговорками, ожиданиями), мы постоянно ждём каких‑то подходящих факторов, настраиваемся на определенное поведение другого человека, зависим от его слов и настроения. Так получилось, что мы привыкли получать за свои чувства дивиденды. Ведь очень приятно любить, когда и тебя любят в ответ, когда говорят ласковые слова, заботятся, дарят подарки, оделяют вниманием. А иначе как‑то нечестно получается, правда? В нашем обществе стало так принято, что в отношениях между людьми действует принцип «ты мне, я тебе», в том числе и с самыми близкими. «Мы» зачастую заменяется на «Я и Я», когда семья перестаёт восприниматься как одно целое, а дробится на отдельные части, где каждый заботится о себе, а о другом лишь пока сам в нём нуждается. И при этом отмеряет, не отдал ли он случайно больше, чем получил?

То же зачастую происходит и в отношениях с детьми. Ребёнок может считаться достойным родительской любви, лишь когда он слушается/хорошо учится/воспитанно ведёт себя за столом/убирает свои игрушки/не дерётся/не кричит (нужное подчеркнуть).

Рождение ребёнка, забота о нём требуют от женщины огромных затрат энергии, не только физических, но и душевных сил. И первое время вроде бы и нет отдачи. Многим из нас нелегко работать, если нет результата, если не видны плоды трудов. А любить ребёнка – это как будто давать, ничего не получая взамен. Но на самом деле, даже будучи ещё совсем маленькими, дети дают нам очень многое – они любят нас каждое мгновение.

Малыш улыбается маме, радуется одному только её присутствию, смеётся от её прикосновений, успокаивается, оказавшись в маминых руках. Став постарше, целует маму и обнимает по много раз в день, рассказывает её обо всём на свете, потому что разделить свои мысли и впечатления с самым близким человеком – это счастье. Потом задаёт сотни вопросов. Кому, как не маме? Ведь она – источник знаний, мудрости, опыта. И родители радуются этому. Но чем старше становится ребёнок, тем больше может обесцениваться такая простая незамутнённая радость, самые искренние проявления детской любви. И порой родители за свою заботу ждут от ребёнка плату в виде успехов, послушания, вежливости, беспрекословного подчинения, следования родительским идеалам. А не получив этого, считают его неблагодарным. Или, как вариант, себя – плохими родителями.

Много есть крайностей в отношениях взрослых с детьми, много ошибок, которых не хотелось бы повторять, много сложностей, которых лучше бы избежать. А как?

Любить.

И просто и сложно одновременно.

Потому что любовь к ребёнку – это не ванильно‑розовый плюш, постоянные сюсюканья и вечный праздник, это не потакание во всём и стремление обеспечить счастье ребёнка любой ценой. Но и не воспитание в «ежовых рукавицах», чтобы «вырастить человека», ведь даже самые благие цели воспитания не должны становиться важнее самого воспитуемого.

Любовь к ребёнку – это вовремя сказанное слово «нет!», но и много раз сказанное «да».

Любовь к ребёнку – это удовлетворение его потребностей, уважение к его желаниям, но в то же время уважение к своим собственным потребностям и желаниям.

Любовь к ребёнку – это стремление сделать его жизнь интересной и радостной, но и дать представление о сложностях и трудностях, с которыми придётся сталкиваться.

Любовь к ребёнку – это внимание к его личности и его интересам, уважение к его чувствам и в то же время проявление внимания и уважения к чувствам других.

Любовь к ребёнку – это его развитие и обучение, открытие для него разных граней мира, и в то же время пробуждение в нём интереса к самообучению и саморазвитию.

Любовь к ребёнку – это всегда поиск золотой середины, совмещение противоположностей.

Любить ребёнка – значит безусловно принимать его и в то же время помогать ему меняться, развиваться, расти вообще и расти над собой.

И вроде бы всё доступно и понятно, но как же нелегко бывает этому следовать! Возможно, потому, что безусловное принятие не заложено в нас на уровне базовых ценностей. А без него процесс воспитания скатывается либо в жёсткий контроль, либо в отсутствие вообще каких‑либо границ. И тем родителям, которые пытаются научиться ему, приходится буквально заново перестраивать своё мировосприятие. Сталкиваясь при этом с определёнными трудностями.

Хочу признать, что меняться, конечно, очень сложно, социальные установки нашего общества очень крепко засели в наших головах. Тем более, нет твердой уверенности, что безусловное принятие, всеобъемлющая любовь и все то, что мы обсуждаем на тренинге, – абсолютная истина. Как‑то вот родители наши были, что называется, построже, и мы и мысли не допускали, что это неправильно. И выросли вполне приличными людьми. А здесь кажется, что слишком много свободы мнений, как бы чего не вышло!

Меняться, и правда, очень сложно. Просто очень. А для некоторых людей даже и невозможно. Поэтому то, что вы думаете, анализируете, меняете что‑то в себе – это колоссальная работа. Даже не знаю, с чем её сравнить. С тяжёлым физическим трудом и умственным одновременно. Бывает, что человек готов страдать, лишь бы не напрягаться. Ничего не делать, даже если от этого плохо, – гораздо, гораздо проще. И вам стоит по‑настоящему восхищаться своим трудом!

Абсолютной истины нет. Есть то, что мы принимает для себя, то, что мы считаем правильным, то, во что мы верим.

О да, многих из нас воспитывали по‑другому. Только ведь речь не о том, что мы выросли плохими. А о том, что при всей нашей хорошести у нас целая куча проблем: с самооценкой, с нахождением своего места в жизни, с целями, с отношениями, какие‑то метания, неуверенность, стремление что‑то кому‑то постоянно доказывать. Спокойствия в душе нет, человечности недостаёт, усталости много, а счастья и радости очень мало.

Безусловная любовь не отменяет строгости. Если строгость не от усталости, не от злости, не от обиды, а в качестве заботы о ребёнке – она к месту. Непросто отыскать середину между либеральным попустительством и узким коридором из ограничений, но навык приходит с опытом. Будете пробовать – со временем станет получаться.

Как бы чего не вышло – это страшно, да. Потому что приходится брать ответственность за воспитание ребёнка на себя. Часть ответственности с возрастом перекладывать на него самого. «А вдруг осудят, а вдруг сам ребёнок потом будет обвинять, а вдруг с ним что‑то не то будет, так я сама себе не прощу…» Но такие проблемы будут у родителей при любом стиле воспитания. Бывает, что в семье офицера вырастает сын‑алкоголик, а бывает, что у родителей‑алкоголиков ребёнок – великий художник.

И всё‑таки дальше давайте попробуем более подробно разбираться, для чего же нужно безусловно любить ребёнка. Так ли уж это необходимо?

Почему важно безусловно любить

В моей жизни случались моменты, за которые мне сейчас невероятно стыдно. Связаны они с моим отношением к сыну и к его поведению. С тем, что я долгое время не понимала его, вернее сказать не понимала детей. Несмотря на то что на тот момент у меня были университетские знания по детской психологии и психологии вообще, эти знания были мёртвым грузом, потому что усвоены были только головой, но не прочувствованы. Вместо принятия, любви и заботы я обрушивала на сына свои требования, неуверенность в том, что он априори хороший, боязнь вырастить из него нечто, за что мне потом будет стыдно, страх поступить неправильно и показаться глупой окружающим меня людям. Кошмарный наборчик, правда?

Ситуация, которая в тех или иных вариантах случалась у нас довольно часто. Сыну чуть больше 2 лет, мы возвращаемся из магазина, я несу тяжёлый пакет, ребёнок тоже устал и хнычет. Мне бы его пожалеть, но я сама уже устала, а до дома ещё топать и топать. И вместо жалости я выдаю сыну порцию нравоучений о том, что нужно учиться терпеть, что он не сахарный, достаточно большой и вполне уже может дойти до дома сам, что мог бы и пожалеть маму, которой ещё тяжелее, ведь она несёт полные пакеты. Ребёнок начинает реветь в полный голос. А тут ещё и прохожие начинают учить мальчика жизни, угрожать забрать такого непослушного плаксу или укорять маму в том, что разбаловала сыночка, либо, наоборот, в том, что только бессердечная женщина может заставлять такого кроху идти ножками, могла бы и понести.

Если вы такую ситуацию переносите спокойно и даже с улыбкой, нежно успокаиваете малыша и мягко, но решительно отказываетесь от «помощи» доброжелателей, то вы поистине замечательная мама! Искренне поздравляю вас и радуюсь за ваших детей.

Но далеко не у всех это получается. Почему же так происходит? Почему уставший ребёнок порой вызывает не жалость, а раздражение? Почему кажется, что случайные прохожие важнее, чем свой собственный малыш, и имеют право его ругать? Почему нам бывает так стыдно и неудобно, если ребёнок на людях ведёт себя неким неподобающим образом?

Думаю, дело в том, что в подобных ситуациях маме трудно увидеть самого ребёнка, услышать и попробовать понять его чувства. В этот момент она больше озабочена страхом выставить себя в невыгодном свете, оказаться не слишком хорошей мамой с недостаточно хорошим ребёнком в глазах окружающих.

Мы часто стремимся соответствовать неким негласным правилам и нормам. И когда вдруг проявляем несоответствие им, невольно начинаем ощущать себя не в своей тарелке, беспокоиться и переживать. Стараясь угодить чьим‑то взглядам, мы забываем о потребностях ребёнка и своих собственных.

Я вспоминаю сейчас это чувство, когда мне хотелось выглядеть «правильной», знающей мамой, воспитывающей «правильного» ребёнка. Откуда берется такое стремление? Часто нам кажется, что из эгоизма человека, из его желания возвышаться над другими, из высокомерия. С одной стороны, это так. Только в основе высокомерия лежит страшная неуверенность в себе. Человек, который по‑настоящему любит себя и знает себе цену, не станет гнаться за признанием окружающих. Ему это просто не нужно. Нет необходимости во внешней подпитке, если есть внутренняя наполненность принятием, спокойствием и любовью. Когда же человек не уверен в себе, в нём поселяется страх несоответствия неким нормам, негласным правилам, общественному мнению. И тогда уже мама не видит своего ребёнка и его потребности, она видит лишь то, что выбивается за рамки. И это рождает в душе протест, хочется тут же несоответствие исправить, сделать ребёнка «правильным», и как можно скорее, чтобы ни в коем случае не нарваться на осуждение со стороны.

Эта гонка за правильностью рождается из неприятия себя, за которым как следствие следует неприятие ребёнка. Нам начинает казаться, что плакать на людях – неприлично, «хорошие» дети так себя не ведут, как будто ребёнок может не уставать, не испытывать чувств, обязан всегда пребывать в хорошем настроении. Когда мы пытаемся запретить малышу выражать подобные «неправильные» эмоции, мы по большому счёту не позволяем ему быть самим собой. С младенчества заставляем его играть роль «хорошего» человека. Хотя на самом деле он уже очень хороший человек, самый «правильный», хотя бы в силу того, что он такой родился, единственный и неповторимый.

Безусловная материнская любовь – это принятие своего ребёнка таким, какой он есть, каким его создала мать‑природа: «Я тебя люблю любого, каким бы ты ни был». Мама не ставит условий, когда она будет любить малыша, а когда нет. Она это будет делать при любых обстоятельствах, ценить его не за какие‑то внутренние или внешние качества, а просто за сам факт существования: «Я тебя люблю просто потому, что ты есть». Безусловная любовь – это не отсутствие оценки. Это изначально оценка положительная. Это понимание того, что нельзя рассуждать об идеальности ребёнка, как невозможно оценить идеальность, скажем, моря. Море есть море, такое, какое оно есть. Оно хорошо всегда, в любом своём проявлении. Оно бывает разным, спокойным или волнующимся, на нём может разразиться шторм или, наоборот, наступить штиль, но оно всё равно останется самим собой. Можем ли мы сказать, глядя на творения природы, что вот это дерево хорошее, этот цветок правильный, а вон то облако могло бы быть и поприличней, это гроза ну такая невоспитанная, а ветер, нахал и грубиян? Забавно, да? Мы укрываемся и защищаемся от ненастья, смиряемся и просто пережидаем то, с чем не можем совладать, принимаем каждый цветочек и облачко как само собой разумеющееся. Но стремимся раздавать оценки себе, другим людям и детям. А ведь мы такие же цветы, деревья и облака, иногда грозы и бури, но в любом случае всегда имеющие право на существование.

И тем не менее любить просто так – непонятно и странно. В голове прочно сидят штампы: «любовь нужно заслужить», «нужно быть достойным любви». И к самим себе и к другим людям мы, как правило, предъявляем приличный список требований, которому нужно соответствовать, чтобы быть любимым, уважаемым, да и просто считаться человеком.

Поэтому, когда поднимается тема безусловной любви, сразу встаёт очень много вопросов. Мол, а как это, если любовь прежде всего? Постойте, а про воспитание забыли? Ведь если не воспитывать, то страшно подумать, что из ребёнка вырастет! Хулиган, лентяй и неуч. Чуть контроль ослабишь, по кривой дорожке пойдёт. Как людям‑то потом в глаза смотреть?

И вот мы заранее боимся, не доверяем, переживаем. Стремимся предотвратить то, чего ещё нет, и не факт, что когда‑то случится. Наставляем и предупреждаем ребёнка на всякий случай, бдим, проверяем, страшно волнуемся. Гонимся за счастливым будущим, за мифическим завтрашним днём, забывая о дне сегодняшнем.

Но ведь правда жизни в том, что если ребёнка любить таким, какой он есть, он будет и сам расти любящим, уверенным в себе и своих силах. Он не будет забитым и стеснительным, в подростковом возрасте ему не придёт в голову доказывать сверстникам, что он чего‑то стоит, совершая при этом пугающие родителей поступки или ввязываясь в сомнительные авантюры. Хотя стать в будущем он может кем угодно. Бизнесменом или токарем, крупным учёным или простым учителем, известной журналисткой или офис‑менеджером. Принятие – не залог успешности и финансового благополучия. Мальчишка может оказаться безамбициозным и не стремиться достичь вершин карьерной лестницы, а девочка стать не слишком прилежной хозяйкой. Но если ребёнка поддерживать и любить, если считаться с его мнением и уважать внутренний мир, если разделять его интересы, то он имеет все шансы вырасти счастливым. Что, на мой взгляд, и есть самое важное.

Как же всё же найти золотую середину между «надо» и «хочу»? Если я буду целыми днями только целовать и играть с сыном, отношения у нас, конечно, будут замечательными, только вот, руку дам на отсечение, что когда он вырастет, то первый бросит в меня камень: «Что же ты, мамочка, не могла меня заставить научиться тому‑то или тому‑то?» Упущенные возможности – это очень и очень грустно и неприятно! А сам он хочет учиться «так себе» (хотя реально светлая голова, был бы средненьких способностей, я бы первая не стала его мучить), не посещать никакие секции и кружки – «там же напрягаться нужно», ничего не читать, а целыми днями смотреть мультики или (для меня это вообще жутко) просто валяться на ковре с задранными ногами! Оговорюсь, что такое пассивное отношение к жизни и праздное времяпрепровождение нам с мужем вообще чуждо и непонятно! Ведь в жизни столько интересного! К сожалению, уговоры типа: «Давай быстренько сделаешь уроки, и поиграем» – как теперь выражаются дети, «мимо кассы»! Что делать?

Заниматься надо. Вырабатывать усидчивость, не лениться, относиться ответственно к учёбе и работе – это обязательно. Но это усваивается не через понукание, а через ваш пример, через жизненный уклад вашей семьи через объяснения, беседы, личный пример. Но не из‑под палки.

Учёба в современной школе – такая скучная штука, если честно, что ничего удивительного, если «светлая голова» не видит там для себя ничего привлекательного. Вам, как маме, конечно, хочется, чтобы сын стал успешным. Хорошо учился, потом поступил в институт, получил престижную профессию. Но дело в том, что хорошая учёба не гарантирует успешность в будущем. Для счастья жизни, для обретения призвания нужны вера в себя, любовь к себе и другим и умение хорошо и с интересом выполнять работу. Пусть это будет даже какой‑то один навык.

Понаблюдайте за ним, узнайте его, какой он, ваш мальчик. Что его интересует. Найдите область, где не придётся его заставлять, а только направлять и помогать.

Если сына шпынять, заставлять, не учитывать его интересов и потребностей, это не приведёт к развитию личности. У детей тяга к знаниям, интерес к новому, к учёбе, любопытство – в крови. Их не надо заставлять учиться. Когда у них есть на это энергия, когда они наполнены родительской любовью и уважением к себе, они учатся сами. Он не научится любить и уважать себя, если вы не будете любить и уважать его.

Безусловное принятие в основе. Понимание, что есть сын как личность, а только потом ваши пожелания относительно его судьбы (пусть даже и самые правильные и хорошие).

Одна из главных, основных человеческих потребностей – потребность в любви, в принадлежности, нужности другому. Её удовлетворение – необходимое условие нормального развития ребёнка. Любовь и принятие родителей нужно детям как воздух. Без них они не могут жить просто физически. И не только дети.

Так же тяжело бывает, например, женщине, если она вдруг начинает сомневаться в любви своего мужчины. Если не уверена в том, что он её любит, ценит, что она ему нужна. Тогда её ничего не радует, появляется раздражение, начинается апатия, перерастающая в депрессию. А когда женщина любит и любима, за спиной вырастают крылья.

У детей то же самое! Любовь родителей им необходима для выживания.

Если ребёнок чувствует или опасается, что его не любят, он считает, что это оттого, что он недостаточно хорош. Раз родители меня не любят, значит, я плохой. И вот этот детский страх с возрастом перерастает в обобщенное ощущение нелюбви всего мира, в страх «меня никто не любит», «я никому не нужен». Этот страх – источник всех, абсолютно всех психологических проблем взрослого человека.

Ребёнок, не получивший в детстве опыта безусловного принятия, усваивает, что сам по себе он никто. Что любовь и внимание нужно заслуживать, стараясь соответствовать чужим представлениям. Такой ребёнок вырастает в неуверенного в себе взрослого. В человека, не знающего, чего он сам хочет от жизни, в человека, остро зависимого от чужого отношения, мнения, одобрения, признания своих успехов. Он не ощущает собственной ценности. Но потребность‑то в этом есть у каждого. И человек вынужден искать подтверждения того, что он что‑то значит для других людей. Он часто бывает несчастен в отношениях. Ведь от любимого человека он жаждет получить всю ту любовь, ласку и заботу, которую недополучил в детстве. Но часто бывает так, что его половинка‑то – сама такой же несчастный ребёнок, который остро нуждается в заботе и принятии. В итоге живут вместе два пустых сосуда, не способных сделать друг друга счастливыми.

Ощущение любви мамы и папы – это тыл для ребёнка. Это база, на основе которой он будет строить свою жизнь. И для того, чтобы страх «меня не любят» не развился, не привёл к патологическим изменениям в психике, не повлиял на самооценку, нам, родителям, надо научиться проявлять свою любовь к ребёнку, показывать её, давать почувствовать. Чтобы тому не приходилось сомневаться и гадать, чтобы он был уверен в том, что его самые близкие люди действительно его самые близкие.

Любить бывает очень трудно

Всегда ли мы общаемся с ребёнком приятным для него образом? Понятно, что ситуации случаются всякие, и у родителей нервы не стальные, но порой обращения к ребёнку становятся не просто не уважительными, а очень и очень обидными. Попробуйте представить, сколько критических замечаний в свой адрес может слышать ребёнок в течение дня. Все эти недовольства, одёргивания или упрёки: «Опять ты не так делаешь», «Всё из‑за тебя!», «Вечно ты!», «Снова бардак устроил», «Ну что ты так кричишь?!», «Успокойся быстро!», «Ты мне мешаешь», «Надоел», «Сущее наказание», «Плохой» и прочее, и прочее.

Зачастую все эти слова мы говорим не потому, что не любим своего ребёнка и намеренно хотим его оскорбить или унизить. Нет! Мы ведь в большинстве своём хорошие нормальные, живые люди. Просто порой мы не отдаём себе отчёт в том, насколько такое общение может ранить, задевать, травмировать психику. Бывает, мы говорим всё это специально, имея целью воспитать сына или дочь, желая привить им любовь к порядку, научить послушанию, уважению взрослых, вежливости и пр. Но те ли методы мы выбираем? Скорее всего, подобным отношением к собственным детям мы добиваемся как раз таки обратных эффектов.

Само собой разумеется, что большинство родителей любят своих детей. Но далеко не всем удается естественным образом проявлять эту свою сердечную привязанность к детям. И не потому, что они какие‑то чёрствые сухари, а потому, что просто не знают, как это делать. В нашей культуре вообще не принято говорить о чувствах, проявлять нежность, показывать симпатию. Вот критиковать, наставлять, ругать – это пожалуйста! Это мы всегда можем. А выразить искреннее доброе отношение – проблема. И одной из причин является особенность нашего языка. Так как для описания чего‑то плохого в языке, как правило, имеется много выразительных средств, а для описания хорошего сравнительно мало.

В результате часто дети даже не догадываются, что родители их любят, не чувствуют, что их принимают такими, какие они есть.

Казалось бы, что тут проще – пусть ребёнок ведёт себя как надо, и будут его и любить, и хвалить, и всё будет в порядке. Но весь парадокс в том, что пока ребёнка не любят и не принимают таким, как он есть, он не может вести себя хорошо. Потому что поведение – это отражение внутреннего состояния. В его баловстве, непослушании, агрессии и протестах находит выход его внутреннее неудовлетворение собой, его подсознательное ощущение того, что он не нравится родителям такой, как есть, что он не слишком‑то им интересен. Не зря говорят, что более всего ребёнок нуждается в нашей любви именно тогда, когда менее всего её заслуживает. Он потому и ведёт себя «неподобающим» образом, чтобы убедиться, проверить, чтобы уяснить для себя – а точно ли его любят? А точно ли его любят всяким, любым? А если он сделает то‑то и то‑то, просто отругают, накажут или перестанут любить? Часто подобные проверки ребёнок устраивает неосознанно, ему самому порой не понятны причины собственного непослушания.

– Я ведь просила тебя не делать этого! Я же сказала: «Не трогай вазу, она может упасть». Зачем ты к ней полез?

– Я не знаю.

– Ты понял, что она может разбиться? Ты неужели совсем‑совсем не думал, что, если её толкнуть, она упадёт?! Как можно этого не понимать?

– Я понимаю.

– Тогда зачем полез?

– Не знаю.

В этой и подобных ситуациях очень важно понимать причинно‑следственную связь. Поведение ребёнка – отражение отношения к нему родителей. Нежелание слушаться, капризы – реакция на завышенные требования взрослых. Чем больше условий выдвигает родитель, тем больше негатива в виде несогласия и непослушания выдаёт ребёнок. Более того, требовательность может быть абсолютно адекватной, а не завышенной, и всё равно вызывать в ребёнке протест. Это не значит, что от ребёнка требовать ничего нельзя. Это значит, что любви, понимания, ласки и заботы нужно давать больше, чем требований и условий.

А на деле часто получается замкнутый круг: контроль и давление, которое оказывают родители, вызывают в ребёнке неприятие. Неприятие выливается через отрицательные эмоции и непослушание. Видя плохое поведение ребёнка, родители начинают с ним бороться наказаниями и давлением, что снова вызывает с его стороны непослушание и протесты. Взрослые усиливают контроль, ребёнок обижается ещё больше. Агрессия выливается в асоциальное поведение, открытое сопротивление, безразличие или подавляется, разъедая ребёнка изнутри.

Разорвать такой круг бывает очень и очень трудно. Ведь если детский протест начинает выражаться через нытьё, длительные истерики, драки, грубость по отношению к младшим братьям и сёстрам или взрослым, порчу имущества, нежелание учиться, воровство, курение и тому подобное, сохранять спокойствие практически невозможно.

Что делать? Прежде всего, понять и принять на себя ответственность за происходящее. Дети и родители связаны самым тесным образом. Реакция ребёнка всегда ответная на действия, слова и даже эмоции мамы и папы. Когда дети получают в свой адрес негатив, они вынуждены куда‑то его определить (сила действия равна силе противодействия, помните?): выдать во вне в виде деструктивных действий или оставить в себе и заполучить либо психосоматическое заболевание, либо упадок сил, неверие в себя и апатию.

Когда ребёнок из раза в раз ведёт себя плохо, когда противостояние продолжается длительное время, кажется, что все чувства уже разрушены. Некоторые родители признаются, что они уже не любят своих детей так, как раньше, что их плохое поведение и безобразные поступки перечеркнули все светлые чувства.

«Как я любила её раньше», – пишет мама про свою десятилетнюю дочь. – «Не ругала за грязь, обожала, как она по‑детски выговаривала слова, никогда не поправляла, рассказывала, обсуждала, обнимала, прощала. А сейчас она ворует 3 года подряд, как работает… Я перепробовала всё. Читаю много литературы – всё, что написано, уже перепробовала. Не действует н и ч е г о. Я, как ни стараюсь, не могу ее любить! Как это страшно! Как я ее любила!»

На мой взгляд, ваша дочь почувствовала отсутствие вашей любви гораздо раньше, чем это стало очевидным для вас. Вам кажется, что вы перестали её любить, потому что она начала воровать. Но на самом деле, она начала воровать, так как в её душе появилась пустота. Причину вы и сами поняли и назвали. Развод очень трудно сказывается на всех: и на женщине, и тем более не ребёнке. Конечно, вы не робот! Чувства обиды, переживания, отчаяния, злости и пр. просто невозможно скрывать и делать вид, что всё хорошо. Но даже если мы как‑то пытаемся, дети всё равно всё‑всё чувствуют. Диапазон их чувств гораздо шире, чем у нас, взрослых. И, соответственно, восприятие настроения другого человека развито очень сильно, а уж тем более восприятие эмоций и настроений самого близкого и родного человека – мамы. Вам казалось, что ваши отношения сохраняются прежними, а для неё мир перевернулся. Вам казалось, что вы по‑прежнему любящая и внимательная мама, а для вашей дочки вы стали чужой. Поймите, с разрывом отношений с мужем вы пережили трудный период, а для неё это вообще катастрофа. И пусть внешне казалось, что она не переживала, наверняка это не так. Любое деструктивное и асоциальное поведение ребёнка возникает на фоне внутренних переживаний. Ваша дочь ведёт себя плохо не потому что она плохая, а потому что таким образом она выражает неприятие некой ситуации, даёт выход каким‑то своим внутренним негативным эмоциям. Скорее всего, она сама себе даже отчёт в этом не отдаёт, понимаете? Вам нужно изо всех сил постараться отделить своё восприятие дочери от её поведения. Не она плохая, а лишь её поступки. Она по‑прежнему хорошая маленькая девочка, остро нуждающаяся в вашей любви, ласке, заботе и принятии. А главное в вашей помощи! Не бросайте её! Помогите! А то получается, что пока она хорошая, вы её любите, а как делает то, что «не положено», любовь исчезает. А ведь не зря говорят, что больше всего ребёнок нуждается в любви, когда меньше всего её заслуживает. Любите! Потому что только благодаря вашей любви можно будет преодолеть любые проблемы. Если не справляетесь сами, сходите на личный приём к детскому психологу. Главное, чтобы ваш настрой был не на «исправление» дочери, а на помощь ей.

Это действительно страшно. И для дочери и для самой матери. Только самое парадоксальное, что настоящая‑то любовь не уходит. Если вдруг нам кажется, что мы перестали любить своё дитя, значит, и не любили раньше, т. е. наша любовь была условной. А она имеет свойство проходить. Умиление, безграничное восхищение, восторги ребёнок вызывает до тех пор, пока ведёт себя в соответствии с родительским представлением об идеальном ребёнке. А стоит реальности отклониться от идеала, как в душе родителя рождается неприятие.

Существует такой очень хороший принцип, который действует всегда, хоть в отношении событий, хоть в отношении людей – «чем больше ожиданий, тем выше вероятность разочарования». Т. е. чем больше мы ждём – тем меньше получаем, и наоборот, ждём меньше – получаем больше. Ожидания сами по себе – это хорошо. Строить планы, ставить цели, ожидать и загадывать – это нормально и естественно для человека. Именно наши планы, устремления и желания двигают нас вперёд. Но недопустимо, когда планы, принципы или некий распорядок жизни становятся важнее ребёнка.

Ошибка считать, что ребёнок достоин любви, если он такой‑то и такой‑то, делает то‑то и то‑то (у каждого свой список). Ребёнок достоин любви родителей всегда. Каким бы он ни был. Больным или здоровым, умным или не очень, внимательным или рассеянным, аккуратным или неряшливым, честным или обманщиком, прилежным или оболтусом. Существование ребёнка – это уже самый главный повод, чтобы его любили. Других не требуется.

В паре родитель‑ребёнок, взрослый, естественно, родитель. Значит, именно он может и должен изменить ситуацию. Найти в себе силы и начать действовать, каким бы трудным это не казалось. Именно родитель должен начать безусловно любить и принимать своё дитя, показывать ему свои чувства, тогда постепенно начнёт оттаивать и детское сердечко, разворачиваясь навстречу маме и папе.

На эту тему есть замечательная зарисовка в книге Стивена Кови. К нему с вопросом обратился мужчина:

«Я очень обеспокоен. Мы с моей женой уже не испытываем друг к другу прежних чувств. Наверное, я ее просто больше не люблю, да и она меня тоже. Что я могу с этим поделать?

– Что, совсем никаких чувств не осталось? – спросил я.

– Вот именно! – подхватил он. – А у нас трое детей, нас волнует их судьба. Что вы мне посоветуете?

– Любить ее! – ответил я.

– Я же говорю, никаких чувств уже не осталось!

– Любите ее!

– Нет, вы не поняли! Никакой любви уже больше нет!

– Тогда любите ее! Если чувство ушло, то у вас есть хорошая причина, что бы любить ее!

– Но как же любить, если не любишь?

– Послушайте, мой друг, «любить» – это глагол, который означает действие. Любовь‑чувство есть плод любви‑действия. Так любите же ее! Служите ей. Жертвуйте собой. Слушайте ее. Сопереживайте ей. Цените ее. Поддерживайте. Ну как, вы готовы любить ее?»

То же самое и с детьми. Безусловное принятие – достаточно сложная для понимания вещь. Многие родители слышали о том, что детей нужно любить безусловно, что любовь в основе воспитания, что сначала хорошее отношение, а потом требования и пр. Но у многих ли получается? Мало слышать и знать о безусловной любви, надо прочувствовать, что она есть такое. Но, даже прочувствовав, поняв, осознав, невероятно сложно начать жить по‑новому, начать воспринимать своих детей по‑новому. Потому что привычные установки имеют огромную инерцию, и они буквально тянут нас назад. Что делать родителю, который очень хочет измениться, но не может, не справляется, несмотря на все свои старания? Как сказал мистер Кови, нужно действовать!

Любовь – процесс физиологический. Существует прямая зависимость между тем, что человек чувствует, и тем, что он делает. Также есть и обратная. Это как пробовать улыбнуться, когда грустно. Сначала тяжело, мышцы не слушаются, но если приложить усилие, то вместе с улыбкой начинает появляться и хорошее настроение. С любовью точно так же. Чтобы ощутить любовь, нужно начать её проявлять, начать заботиться, отдавать тепло, делиться добротой, хорошим настроением. Это как идти, когда очень устал, но знаешь, что за поворотом уже скоро покажется дом. Это раз за разом делать шаг, пусть небольшой, но который в конце концов приведёт к цели.

Как проявлять свою любовь к ребёнку

Выражать свою любовь к ребёнку нужно таким образом, чтобы он мог её почувствовать. Казалось бы, когда любишь – это не проблема. Но мы, люди, все очень разные. Отличаются не только взрослые от детей, мужчины от женщин, но даже в пределах некой группы у каждого человека есть свои личные особенности. На способы выражения чувств накладывает свой отпечаток развитость эмоциональной сферы, особенности воспитания, культура, морально‑нравственные принципы, привычки и много что ещё. И то, что для одного человека будет являться подтверждением того, что его любят, для другого может оказаться совсем не очевидным. Т. е. свою любовь, своё расположение мы выказываем порой очень по‑разному.

Есть различные способы выразить ребёнку свои чувства, показать, что он занимает в жизни родителей особое место. И важны они все. Потому что не только убеждают детей в собственной значимости, но и способствуют его гармоничному развитию.

Есть целые книги, посвященные теме способов выражения любви, например «Как на самом деле любить детей» К. Росса или «5 языков любви» Г. Чепмена. Названные в них способы выражения чувств перекликаются между собой. Моя практика мамы показывает, что к ним хорошо бы добавить ещё и право на свободу движений. Получаем внушительный список из 6 пунктов, каждый из которых имеет важное значение. Но особый смысл они приобретают, когда используются все вместе.

Итак, для выражения своей любви к ребёнку хорошо использовать:

● слова

● зрительный контакт (взгляд)

● прикосновения (физический контакт)

● предоставление свободы движений

● время (пристальное внимание)

● подарки.

Теперь все эти способы подробно разберём.

Слова

Слова, фразы, обращения имеют огромное значение. Ребёнок слышит мамин голос, ещё находясь в утробе. Он научается различать интонации, ещё не понимая значения слов. Как правило, родители не скупятся на ласковые слова, общаясь с младенцами, но стоит ребёнку подрасти (особенно мальчику), как подобное общение начинает считаться бесполезным сюсюканьем. На самом деле нежности в обращениях нужны мальчишкам не меньше, чем девочкам. Просто надо найти такие, которые будут приятны ему самому. Мой сын, например, не любит обращения «малыш» (потому что «я уже большой»), но с радостью откликается на зайца. «Мася» ему кажется девчачьим именем, а «масяндрик» вызывает озорную улыбку.

Составьте свой словарик ласковых слов и не скупитесь использовать их: зайчик, солнце, солнышко, ангел, прелесть, радость, малыш, маленький, родной, пупс, котик, киска, ёжик, птичка, медвежонок, пушинка, пухлик, пушок, глазастик, лапа, лапочка, кроха, ляля, мася, муся, куся, ягодка и пр. и пр.

Малышам нравится ритмичная, весёлая речь. Поэтому в общении с детками мамы с давних времён используют разные потешки, пестушки, прибаутки и говорушки, сопровождая ими практически каждое действие: одевание, купание, укладывание на сон, кормление. Слова сопровождаются движениями – размахиваниями руками, поворотами головы, топаньями ножками. Это не просто слова и веселье – это настоящее развитие – развитие речи, чувства ритма, мелкой и крупной моторики. И снова странная закономерность, как только ребёнок научается ходить и говорить, количество весёлых стишков в общении с ним уменьшается. А с возраста 4–5 лет пропадает совсем. А ведь смешные стишки и фразы – настоящие «спасишки» для родителей в те моменты, когда ребёнок устал, раскапризничался или ленится что‑то делать. Например, когда так трудно утром рано проснуться, можно ласково потормошить детёнка и рассказать, что и солнышко уже встало, и птички проснулись, и все сладко потянулись – глядишь, и у ворчливого сони начали открываться глаза. В более старшем возрасте разные прибаутки хороши для запоминания новых слов или последовательностей. Что‑то вроде этого:

В понедельник я стирала,

Пол во вторник подметала,

В среду я пекла калач,

Весь четверг искала мяч,

Чашки в пятницу помыла,

А в субботу торт купила,

Всех подружек в воскресенье

Позвала на день рожденья.

На Луне жил звездочет,

Он планетам вел подсчет:

Меркурий – раз, Венера – два‑c,

Три – Земля, четыре – Марс,

Пять – Юпитер, шесть – Сатурн,

Семь – Уран, восьмой – Нептун.

Девять – дальше всех – Плутон,

Кто не видит – выйди вон.

Ну, и конечно, очень важны в общении с детьми простые фразы, которые мы не всегда считаем нужным произносить. Ласковым словом испортить нельзя. Зато можно здорово помочь и поддержать в трудную минуту, придать сил, обнадёжить, успокоить и подарить хорошее настроение.

Поэтому не стесняйтесь и обязательно говорите своим детям:

● Я тебя люблю.

● Даже когда я сержусь, я всё равно люблю тебя.

● Моя любовь всегда с тобой, даже когда ты далеко (в саду, школе, у бабушки).

● Я люблю тебя вооооооооот так (раскинуть руки и показать).

● Как здорово, что ты у меня родился/Как хорошо, что ты у меня есть.

● Мне было весело играть с тобой.

● Люблю, когда мы вместе готовим, рисуем, бегаем, танцуем, катаемся на велосипеде…

● Люблю вспоминать, как мы с тобой собирали листья, кормили уток, запускали воздушного змея…

● Рада тебя видеть.

● Спасибо.

● Пожалуйста и т. д.

Одними словами, конечно, выражение любви не ограничивается. Более того, при всей их прелести и нужности слова сами по себе могут оказаться мало полезными. Потому что вербально мы воспринимаем лишь 7–10 % информации. 38 % восприятия сказанного приходится на интонацию голоса. Дети, как и женщины, обращают внимание не столько на то, ЧТО им говорят, а больше на то, КАК говорят. Огромное значение имеет тон голоса, которым мы обращаемся к ребёнку. Если он чаще повелительный, недовольный, ворчливый, резкий, то ребёнок начинает чувствовать себя ненужным, нелюбимым, помехой, плохим и т. д. А если в голосе есть любовь, даже когда мама говорит строго, то требования не вызывают в ребёнке протеста и отторжения. Бывает, что мы любим покомандовать. Вам знакомы выражения типа «Быстро!», «Перестань, кому сказала!» и пр.? Важно научиться отслеживать такие моменты, замечать их, спохватываться, меняя тон с приказного и раздражённого на доброжелательный.

Более 50 % восприятия информации при общении приходится на невербальные средства. Получается, что просто на словах любовь и забота не работают. Нужно подключать и другие факторы. Очень важны в этом смысле взгляд, которым мы смотрим на ребёнка, и прикосновения.

Зрительный контакт

Глаза – зеркало души. Одним только взглядом мы способны передать бо́льшую часть наших чувств. Поэтому зрительный контакт играет огромную роль в общении с ребёнком. Нежный, открытый, выражающий любовь взгляд – это источник эмоционального питания для ребёнка. Первое, что начинает различать новорождённый на мамином лице, – это её глаза. Одна из первых детских игр – «ку‑ку» – мама закрывает глаза ладонями, а потом снова открывает их, она прячет глаза, ребёнок слегка пугается, потом мамин добрый взгляд появляется вновь – ребёнок счастлив!

Смотреть глаза в глаза при общении с ребёнком очень важно. И ещё важнее, чтобы взгляд этот излучал любовь, дружелюбие, нежность. Ребёнок постоянно просит: «Мам, смотри, как я могу!», «Смотри, как я прыгнул», «Посмотри, что я нарисовала». Дети нуждаются во внимании, одобрении, проявлении интереса к своим занятиям. Дети стараются поймать взгляд родителя, желая убедиться в привязанности и искренности чувств. Они подходят, обнимают, пытаются заглянуть в лицо. Для них контакт глаза в глаза бесконечно важен!

Дети часто стараются поймать взгляд родителя. Их подбадривает и воодушевляет наше одобрение, выраженное во взгляде, кивке головы, пусть минутном, но внимании. Мама посмотрела, чем занят ребёнок, улыбнулась ему, поддержала таким образом, и он уже счастлив и наполнен радостью и энергией.

Мы, взрослые, как правило, не придаём этому значение и смотрим ребёнку в глаза, лишь когда отчитываем его за что‑то, демонстрируя упрёки и возмущения, или хотим призвать к порядку: «Ну‑ка, посмотри мне в глаза! Ты слышала, что я сказала? Быстро убери свои игрушки!» Это действенный метод – суровый взгляд родителя пугает ребёнка и заставляет повиноваться. Но когда малыш вырастает, этот способ перестаёт оказывать свой эффект. Страх перед родительской властью со временем перестаёт быть стимулом к послушанию, он сменяется обидой, гневом, ответной агрессией или депрессией. Если взгляд родителя преимущественно недовольный, ребёнок приходит к выводу, что его не любят.

Демонстрировать своё недовольство какими‑то действиями ребёнка можно другими способами: поговорить, остановить, ограничить. Вне зависимости от поведения ребёнка любовь к нему не должна уменьшаться. Иначе это уже любовь условная. Поэтому важно помнить, что любящий взгляд – основа добрых отношений с детьми.

…вот с контактом глаза в глаза не очень у нас – говорит что‑то мне доча, а смотрит в другую сторону. Свекровь это решает так – берет её за щеки и поворачивает к себе со словами «так надо».

Если дочка в глаза не смотрит, то пока не настаивайте. Думаю, это связано с тем, что её заставляют смотреть. Наладьте контакт глаза в глаза в положительных моментах. Т. е. заметили взгляд дочки – улыбнитесь, ободряюще кивните, просто посмотрите ласково. А насильно поворачивать её лицо к себе – это, конечно, не дело. Это очень унижающий фактор. Представьте, если со взрослым человеком так поступить, какова будет его реакция… так что потихоньку формируйте понимание у дочки, что в глазки ей смотрят не чтобы поругать, а с любовью и лаской.

Естественно, что не всегда мы разговариваем друг с другом, глядя в глаза. Предположим, мама на кухне готовит обед, а ребёнок играет в своей комнате. «Сынок, приходи есть», – кричит мама. Не обязательно ведь идти через всю квартиру, если можно просто позвать и ребёнок придёт. Но если нам нужно о чём‑то попросить или потребовать чего‑то, то подобный крик вряд ли возымеет эффект. Слова «Быстро убери свои игрушки!», сказанные с расстояния нескольких метров, могут заставить ребёнка пошевелиться, только если он сам совсем не против прибраться. А если он особо не горит желанием заняться этим скучным делом, то, скорее всего, просьбу он просто проигнорирует, сделав вид, что не слышал (или действительно не услышит, не воспримет). Поэтому, если мы хотим донести некое требование до ребёнка, придётся потрудиться переместиться в ту комнату, где он находится и пообщаться с ним лично, глядя в глаза. Наши шансы на успех в этом случае ощутимо возрастут.

В системе раннего развития Марии Монтессори есть правило: общение с ребёнком должно происходить на уровне его глаз. Елена Хилтунен – популярный монтессори‑педагог – в своей книге «Уроки на корточках» рассказывает о том, что именно так, присев и установив контакт глаза в глаза, можно наладить общение с ребёнком. Дети испытывают гораздо бо́льшую симпатию к тем взрослым, которые находятся с ними на равных, к тем, до лиц которых можно дотронуться рукой. Доверительные отношения наполняют спокойствием, именно в этом состоянии и происходит активное обучение.

Любви не бывает слишком много. А любви, выраженной нежным и ласковым взглядом, тем более.

Прикосновения

Ещё один способ показать ребёнку свои чувства – это прикосновения. Прикосновения необычайно важны для детей. Ребёнок, которого часто берут на руки, качают, обнимают, гладят, целуют, растёт и развивается быстрее, укрепляется не только его душевное здоровье, но и физическое.

Когда ребёнок находится ещё в утробе матери, он уже начинает получать информацию об окружающем пространстве. Сначала он чувствует движение околоплодных вод, потом, когда становится больше, касается стенок матки, своих собственных ручек и ножек. Эти ощущения необходимы ему для осознания себя. Маленький организм растёт и готовится к встрече с новыми возбудителями: теплом, холодом, болью, прикосновениями.

С первых дней жизни младенец начинает получать информацию о мире от мамы. Она касается его, берёт на руки, пеленает, обнимает, качает, купает, переодевает. Малыш постепенно накапливает опыт осязания, развивает тактильное восприятие, что стимулирует его умственную деятельность. А когда малыш подрастает, он сам начинает исследовать всё вокруг себя. На ощупь и на зубок. Не зря про маленьких детей говорят, что у них мир на кончиках пальцев. Поэтому в воспитании детей такое большое значение уделяется сенсорному развитию.

Когда младенец плачет в кроватке, мама пытается выяснить, что его беспокоит. Может, он голоден или мокрый. Если всё в порядке, мама удивляется и может выражать недовольство: «Ты сухой, сытый, чего же тогда плачешь?» Но кроме голода от недостатка пищи, ребёнок может испытывать и голод тактильный, т. е. недостаток осязательных и осязающих ощущений, а проще – прикосновений. Невозможно разбаловать малыша нежностью, объятьями и нахождением на руках. В первые полгода жизни тесный контакт с мамой настолько важен для младенца, что нехватку его в этот период приходится восполнять на протяжении всей последующей жизни.

Физические проявление любви нужны и мальчикам и девочкам. Считается (как правило, папами), что мальчишек нельзя баловать лаской, иначе они вырастут изнеженными «мамиными сынками», но физиологически так устроено, что для мальчика физическое проявление любви является решающим до возраста 7–8 лет. По мере взросления объятия и поцелуи сменяются более мужскими способами проявления чувств, но потребность в них остаётся всё равно. Мальчику хочется демонстрировать свою растущую силу, теперь ему интересны рукопожатия, похлопывания по плечу, какие‑то дружеские толчки и пр. Мужская поддержка отца, выражающаяся в шутливых потасовках и драках, чрезвычайно важна для мальчика, она наполняет его душу мужской энергией, делает сильным его дух.

Девочки, как это ни странно, в маленьком возрасте могут нуждаться в ласках и поцелуях гораздо меньше мальчишек. И если мальчики лет до 3 бывают чрезвычайно привязаны к матери, то девочки порой проявляют поразительную независимость. Но с возрастом потребность в нежностях, в прикосновениях нарастает и достигает своего пика к периоду полового созревания, к 11–13 годам. И внешние проявление нежности для них становятся очень важны. Обязательно нужно свою подросшую девочку целовать и обнимать, заплетать ей косички и делать бантики, держать за руку, когда куда‑то идёте, сажать на колени. Вплоть до подросткового возраста девочки нуждаются в этом очень остро. И чем больше вы сможете наполнить свою малышку теплом и любовью, тем меньше проблем будет с её взрослением.

Известный семейный терапевт Вирджиния Сатир рекомендовала обнимать ребёнка несколько раз в день, говоря, что 4 объятия совершенно необходимы каждому просто для выживания, для хорошего самочувствия нужно не менее 8 объятий в день. А 12 для роста и развития. И касается это не только детей, но и взрослых.

Представьте: ребёнок играет на детской площадке. Он бегает, катается с горки, играет в песочнице, общается с другими ребятами. Мама в это время сидит на скамейке. И время от времени малыш подбегает к ней, чтоб дотронуться, обнять или положить голову на колени. Получив от мамы порцию любви и внимания, он опять убегает, чтобы играть одному. Ребёнок может быть самостоятельным, решительным, активным, когда у него достаточно сил и энергии для этого, когда он напитан материнскими лаской и нежностью.

Ребёнок, испытывающий тактильный голод, будет непослушным, плаксивым, раздражительным, агрессивным. Ребёнок может вести себя плохо, баловаться именно для того, чтобы получить по попе. Чтобы хотя бы таким способом получить столь желанный для себя телесный контакт. Поэтому никогда не отказывайте в ответном жесте, когда ребёнок пытается вас обнять. Это как отказывать в еде голодному или в воде тому, кто мучается жаждой. Прикосновения могут быть самыми разными, не только объятия. Дети любят, когда их гладят по голове, волосам, спине, треплют по щечкам, чешут за ушком, похлопывают по плечам или спине, дотрагиваются до рук или плеч, целуют ручки и ножки, пощипывают за попу, дуют в лицо или шею, покусывают носик и ушки и пр. Можно играть на маминых коленях, бегать вокруг мамы, прятать ладошки в маминых руках, кружиться, держась за руки или вместе прыгать, танцевать или просто полежать в обнимку. А лежащий на диване папа – это для ребёнка непередаваемая радость. Ведь по нему можно лазить, соскакивать с него на диван, висеть на руках и ногах, качаться на коленях.

Нежные объятия способны исцелять. Они необходимы ребёнку всегда, но особенно, когда он болен, сильно огорчён или расстроен, когда он напуган или просто не может уснуть. Обнимайте своих детей, и они буду счастливы.

Януш Корчак

ПРАВО РЕБЕНКА НА УВАЖЕНИЕ

Пренебрежение — недоверие

С ранних лет мы растем в сознании, что большое — важнее, чем малое.

— Я большой,— радуется ребенок, когда его ставят на стол.

— Я выше тебя,— отмечает он с чувством гордости, меряясь с ровесником.

Неприятно вставать на цыпочки и не дотянуться, трудно мелкими шажками поспевать за взрослым, из крохотной ручонки выскальзывает стакан. Неловко и с трудом влезает ребенок на стул, в коляску, на лестницу; не может достать дверную ручку, посмотреть в окно, что-либо снять или повесить, потому что высоко. В толпе за­слоняют его, не заметят и толкнут. Неудобно, неприятно быть маленьким.

Уважение и восхищение вызывает большое, то, что занимает много места. Маленький же повседневен, неинтересен. Маленькие люди — маленькие и потребности, радости и печали.

Производят впечатление — большой город, высокие горы, большие деревья. Мы говорим:

— Великий подвиг, великий человек.

А ребенок мал, легок, не чувствуешь его в руках. Мы должны наклониться к нему, нагнуться.

А что еще хуже, ребенок слаб.

Мы можем его поднять, подбросить вверх, усадить против воли, можем насильно остановить на бегу, свести на нет его усилия.

Всякий раз, когда он не слушается, у меня про запас есть сила. Я говорю: «Не уходи, не тронь, подвинься, отдай». И он знает, что обязан уступить; а ведь сколько раз пытается ослушаться, прежде чем поймет, сдастся, покорится!

Кто и когда, в каких исключительных условиях осмелится толкнуть, тряхнуть, ударить взрослого? А какими обычными и невинны­ми кажутся нам наши шлепки, волочения ребенка за руку, грубые «ласковые» объятия!

Чувство слабости вызывает почтение к силе; каждый, уже не только взрослый, но и ребенок постарше, посильнее, может выразить в грубой форме неудовольствие, подкрепить требование силой, заставить слушаться: может безнаказанно обидеть.

Мы учим на собственном примере пренебрежительно относишься к тому, что слабее! Плохая наука, мрачное предзнаменование.

Облик мира изменился. Уже не сила мускулов выполняет работы и обороняет от врага, не сила мускулов вырывает у земли, у моря и лесов владычество, благосостояние и безопасность. Закабален­ный раб—машина! Мускулы утратили свои исключительные права и цену. Тем больший почет уму и знаниям.

Подозрительный чулан, скромная келья мыслителя разрослись в залы исследовательских институтов. Нарастают этажи библиотек, полки гнутся под тяжестью книг. Святыни гордого разума заполнились людьми. Человек науки творит и повелевает. Иероглифы цифр и знаков опять и опять обрушивают на толпы новые достижения, свидетельствуя о мощи человечества. Все это надо охватить памятью и постичь.

Продлеваются годы упорной учебы, все больше школ, экзаменов, печатного слова. А ребенок маленький, слабенький, живет еще недолго — не читал, не знает...

Грозная проблема — как делить завоеванные пространства, какие и кому давать задания и вознаграждения, как освоить покоренный земной шар. Сколько и как разбросать мастерских, чтобы накормить алчущие труда руки и мозг, как удержать человечий муравейник в повиновении и порядке, как застраховать себя от злой воли и сумасбродства личности, как наполнить часы жизни действием, отдыхом, развлечениями, уберечь от апатии, пресыщения, скуки. Как сплачивать людей в дисциплинированные союзы, облегчать взаимопонимание; когда разъединять и делить. Здесь подгонять, ободрять, там сдерживать, здесь разжигать пыл, там гасить.

Осторожно действуют политики и законодатели, да и то часто ошибаются.

И о ребенке взрослые совещаются и решают; но кто станет у наивного спрашивать его мнения, его согласия: что он может сказать?

Кроме ума и знаний в борьбе за существование и за вес в обществе помогает смекалка. Человек расторопный чует поживу и срывает куш; вопреки всем расчетам, сразу и легко зашибает деньгу; поражает и вызывает зависть. Досконально приходится знать человека, и уже не алтари, а хлева жизни.

А ребенок семенит беспомощно с учебником, мячом и куклой, смутно чувствуя, что без его участия где-то над ним совершается что-то важное и большое, что решает, есть ему доля или нет доли, карает и награждает и сокрушает.

Цветок — предвестник будущего плода, цыпленок станет курицей-несушкой, телка будет давать молоко. А до тех пор — старания, траты и забота — убережешь ли, не подведет ли?

Все растущее вызывает тревогу, долго ведь приходится ждать; может быть, и будет опорой старости, и воздаст сторицею. Но жизнь знает засухи, заморозки и град, которые побивают и губят жатву.

Мы ждем предзнаменований, хотим предугадать, оградить; тревожное ожидание того, что будет, усиливает пренебрежение к тому, что есть.

Мала рыночная стоимость несозревшего. Лишь перед законом и богом цвет яблони стоит столько же, что и плод, и зеленые всходы — сколько спелые нивы.

Мы пестуем, заслоняем от бед, кормим и обучаем. Ребенок получает все без забот; чем он был бы без нас, которым всем обязан?

Исключительно, единственно и все — мы.

Зная путь к успеху, мы указываем и советуем. Развиваем достоинства, подавляем недостатки. Направляем, поправляем, приучаем. Он — ничто, мы — все.

Мы распоряжаемся и требуем послушания.

Морально и юридически ответственные, знающие и предвидящие, мы единственные судьи поступков, душевных движений, мыслей и намерений ребенка.

Мы поручаем и проверяем выполнение по нашему хотению и разумению — наши дети, наша собственность — руки прочь!

(Правда, кое-что изменилось. Уже не только воля и исключительный авторитет семьи — еще осторожный, но уже общественный контроль. Слегка, незаметно.)

Нищий распоряжается милостыней как заблагорассудится, а у ребенка нет ничего своего, он должен отчитываться за каждый даром полученный в личное пользование предмет.

Нельзя порвать, сломать, запачкать, нельзя подарить, нельзя с пренебрежением отвергнуть. Ребенок должен принять и быть довольным. Все в назначенное время и в назначенном месте, благоразумно и согласно предназначению.

Может быть, поэтому он так ценит ничего не стоящие пустячки, которые вызывают у нас удивление и жалость: разный хлам — единственная по-настоящему собственность и богатство — шнурок, коробок, бусинки.

Взамен за эти блага ребенок должен уступать, заслуживать хорошим поведением — выпроси или вымани, но только не требуй! Нич­то ему не причитается, мы даем добровольно. (Возникает печальная аналогия: подруга богача.)

Из-за нищеты ребенка и милости материальной зависимости отношение взрослых к детям аморально.

Мы пренебрегаем ребенком, ибо он не знает, не догадывается, не предчувствует. Не знает трудностей и сложности жизни взрослых, не знает, откуда наши подъемы и упадки и усталость, что нас лишает покоя и портит нам настроение; не знает зрелых поражений и банкротств. Легко отвлечь внимание наивного ребенка, обмануть, утаить от него.

Он думает, что жизнь проста и легка. Есть папа, есть мама; отец зарабатывает, мама покупает. Ребенок не знает ни измены долгу, ни приемов борьбы взрослых за свое и не свое.

Свободный от материальных забот, от соблазнов и от сильных потрясений, он не может о них и судить. Мы его разгадываем моментально, пронзаем насквозь небрежным взглядом, без предваритель­ного следствия раскрываем неуклюжие хитрости.

А быть может, мы обманываемся, видя в ребенке лишь то, что хотим видеть?

Быть может, он прячется от нас, быть может, втайне страдает?

Мы опустошаем горы, вырубаем деревья, истребляем диких зверей. Там, где раньше были дебри и топи,— все многочисленнее селения. Мы насаждаем человека на новых землях.

Нами покорен мир, нам служат и зверь, и железо; порабощены цветные расы, определены в общих чертах взаимоотношения наций и задобрены массы. Далеко еще до справедливых порядков, больше на свете обид и мытарств.

Несерьезными кажутся ребячьи сомнения и протесты. Светлый ребячий демократизм не знает иерархии. Прежде времени печалит ребенка пот батрака и голодный ровесник, злая доля Савраски и зарезанной курицы. Близки ему собака и птица, ровня — бабочка и цветок, в камушке и ракушке он видит брата. Чуждый высокомерию выскочки, ребенок не знает, что душа только у человека.

Мы пренебрегаем ребенком, ведь впереди у него много часов жизни.

Чувствуем тяжесть наших шагов, неповоротливость корыстных движений, скупость восприятий и переживаний. А ребенок бегает и прыгает, смотрит на что попало, удивляется и расспрашивает; легкомысленно льет слезы и щедро радуется.

Ценен погожий осенний день, когда солнце редкость, а весной и так зелено. Хватит и кое-как, мало ему для счастья надо, стараться не к чему. Мы поспешно и небрежно отделываемся от ребенка. Презираем многообразие его жизни и радость, которую ему легко дать?

Это у нас убегают важные минуты и годы; у него время терпит, успеет еще, подождет.

Ребенок не солдат, не обороняет родину, хотя вместе с ней и страдает.

С его мнением нет нужды считаться, не избиратель: не заявляет, не требует, не грозит.

Слабый, маленький, бедный, зависящий — ему еще только быть гражданином.

Снисходительное ли, резкое ли, грубое ли, а все — пренебрежение.

Сопляк, еще ребенок — будущий человек, не сегодняшний. По-настоящему он еще только будет.

Присматривать, ни на минуту не сводить глаз. Присматривать, не оставлять одного. Присматривать, не отходить ни на шаг.

Упадет, ударится, порежется, испачкается, прольет, порвет, сломает, испортит, засунет куда-нибудь, потеряет, подожжет, впустит в дом вора. Повредит себе, нам, покалечит себя, нас, товарища по игре.

Надзирать — никаких самостоятельных начинаний — полное право контроля и критики.

Не знает, сколько и чего ему есть, сколько и когда ему пить, не знает границ своих сил. Стало быть, стоять на страже диеты, сна, отдыха.

Как долго? С какого времени? Всегда. С возрастом недоверие к ребенку принимает иной характер, но не уменьшается, а даже возрастает.

Ребенок не различает, что важно, а что неважно. Чужды ему порядок, систематический труд. Рассеянный, он забудет, пренебрежет, упустит. Не знает, что своим будущим за все ответит.

Мы должны наставлять, направлять, приучать, подавлять, сдерживать, исправлять, предостерегать, предотвращать, прививать, преодолевать.

Преодолевать капризы, прихоти, упрямство.

Прививать осторожность, осмотрительность, опасения и беспокойство, умение предвидеть и даже предчувствовать.

Мы, опытные, знаем, сколько вокруг опасностей, засад, ловушек, роковых случайностей и катастроф.

Знаем, что и величайшая осторожность не дает полной гарантии — и тем более мы подозрительны: чтобы иметь чистую совесть, и случись беда, так хоть не в чем было себя упрекнуть.

Мил ему азарт шалостей, удивительно, как он льнет именно к дурному. Охотно слушает дурные нашептывания, следует самым плохим примерам.

Портится легко, а исправить трудно.

Мы ему желаем добра, хотим облегчить; весь свой опыт отдаем без остатка: протяни только руку — готовое! Знаем, что вредно детям, помним, что повредило нам самим, пусть хоть он избежит этого, не узнает, не испытает.

«Помни, знай, пойми».

«Сам убедишься, сам увидишь».

Не слушает! Словно нарочно, словно назло.

Приходится следить, чтобы послушался, приходится следить, чтобы выполнил. Сам он явно стремится ко всему дурному, выбирает худший, опасный путь.

Как же терпеть бессмысленные проказы, нелепые выходки, необъяснимые вспышки?

Подозрительно выглядит первичное существо. Кажется покорным и невинным, а по существу хитро и коварно.

Умеет ускользнуть от контроля, усыпить бдительность, обмануть. Всегда у него готова отговорка, увертка, утаит, а то и вовсе солжет.

Ненадежный, вызывает разного рода сомнения.

Презрение и недоверие, подозрения и желание обвинить.

Печальная аналогия: дебошир, человек пьяный, взбунтовавшийся, сумасшедший. Как же — вместе, под одной крышей?

Неприязнь

Это ничего. Мы любим детей. Несмотря ни на что, они наша услада, бодрость, надежда, радость, отдых, светоч жизни. Не спугиваем, не обременяем, не терзаем; дети свободны и счастливы...

Но отчего они как бы бремя, помеха, неудобный привесок? Откуда неприязнь к любимому ребенку?

Прежде чем он мог приветствовать этот негостеприимный мир, в жизнь семьи уже вкрались растерянность и ограничения. Канули безвозвратно краткие месяцы долгожданной законной радости.

Длительный период неповоротливого недомогания завершают болезнь и боли, беспокойные ночи и дополнительные расходы. Утрачен покой, исчез порядок, нарушено равновесие бюджета.

Вместе с кислым запахом пеленок и пронзительным криком новорожденного забряцала цепь супружеской неволи.

Тяжело, когда нельзя договориться и надо додумывать и догадываться.

Но мы ждем, быть может, даже и терпеливо.

А когда наконец он начнет ходить и говорить,— путается под ногами, все хватает, лезет во все щели, основательно-таки мешает и вносит непорядок — маленький неряха и деспот.

Причиняет ущерб, противопоставляет себя нашей разумной воле. Требует и понимает лишь то, что его душеньке угодно.

Не следует пренебрегать мелочами: обида на детей складывается и из раннего вставания, и смятой газеты, пятен на платьях и обоях, обмоченного ковра, разбитых очков и сувенирной вазочки, пролитого молока и духов и гонорара врачу.

Спит не тогда, когда нам желательно, ест не так, как нам хочется; мы-то думали — засмеется, а он испугался и плачет. А хрупок как! Любой недосмотр грозит болезнью, суля новые трудности.

Если один из родителей прощает, другой — в пику тому — не спускает и придирается; кроме матери имеют свое мнение о ребенке отец, няня, прислуга и соседка; и наперекор матери или тайком наказывают ребенка.

Маленький интриган бывает причиной трений и неладов между взрослыми; всегда кто-нибудь недоволен и обижен. За поблажку одного ребенок отвечает перед другим. Часто за мнимой добротой скрывается простая небрежность, ребенок делается ответчиком за чужие вины.

(Девочки и мальчики не любят, когда их называют: дети. Общее с самыми маленькими название заставляет отвечать за давнее прошлое, разделять дурную репутацию малышей, выслушивать многочисленные попреки, к ним, старшим, уже не относящиеся.)

Как редко ребенок бывает таким, как нам хочется, как часто рост его сопровождается чувством разочарования!

 — Кажется, ведь уже должен бы...

Взамен того, что мы даем ему добровольно, он обязан стараться и вознаграждать, обязан понимать, соглашаться и уметь отказываться; и прежде всего — испытывать благодарность. И обязанности, и требования с годами растут, а выполняются чаще всего меньше и иначе, чем мы хотели бы.

Часть идущего на воспитание времени, прав, пожеланий мы передаем школе. Удваивается бдительность, повышается ответственность, возникают столкновения противоречивых полномочий. Обнаруживаются недостатки.

Родители благосклонно простят ребенка: потворство их вытекает из ясного сознания вины, что дали ему жизнь, нанесли вред, искалечив. Порой мать ищет во мнимой болезни ребенка оружие против чужих обвинений и собственных сомнений.

Вообще голос матери не вызывает доверия. Он пристрастен, некомпетентен. Обратимся лучше к мнению опытных воспитателей-специалистов: заслуживает ли ребенок нашего расположения?

Воспитатель в частном доме редко находит благоприятные условия для работы с детьми.

Скованный недоверчивым контролем, он вынужден лавировать между чужими указками и своими убеждениями, извне идущим требованием и своим покоем и удобством. Отвечая за вверенного ему ребенка, он терпит последствия сомнительных решений законных опекунов и работодателей.

Вынужденный утаивать и обходить трудности, воспитатель легко может деморализоваться, привыкнуть к двуличию — озлобится и обленится.

С годами расстояние между тем, что хочет взрослый и к чему стремится ребенок, увеличивается: растет знание нечистых способов порабощения.

Появляются жалобы на неблагодарную работу: если бог хочет кого покарать, то делает его воспитателем.

Дети, живые, шумные, интересующиеся жизнью и ее загадками, нас утомляют; их вопросы и удивление, открытия и попытки — часто с неудачным результатом — терзают.

Реже мы — советчики, утешители, чаще — суровые судьи. Немедленный приговор и кара дают один результат: проявления скуки и бунта будут реже, зато сильнее и упорнее. Стало быть, усилить надзор, преодолеть сопротивление, застраховать себя от  неожиданностей.

Так катится воспитатель по наклонной плоскости: пренебрегает, не доверяет, подозревает, следит, ловит, журит, обвиняет и наказывает, ищет приемлемых способов, чтобы не допустить повторения; все чаще запрещает и беспощаднее принуждает, не хочет видеть стараний ребенка получше написать страницу или заполнить час жизни; сухо констатирует: плохо.

Редка лазурь прощений, часты багрянцы гнева и возмущения.

Насколько большего понимания требует воспитание группы детей, насколько легче впасть здесь в ошибку обвинений и обид!

Один маленький, слабенький и то утомляет, единичные проступки и то сердят; а как надоедлива, навязчива и неисповедима в своих реакциях толпа!

Поймите же наконец: не дети, а толпа. Масса, банда, свора — не дети.

Ты сжился с мыслью, что ты сильный, и вдруг чувствуешь себя маленьким и слабым. Толпа, этот великан с большим общим весом и суммой громадного опыта, то сплачивается в солидарном отпоре, то распадается на десятки пар ног и рук — голов, каждая из которых таит иные мысли и сокровенные желания.

Как трудно бывает новому воспитателю в классе или в интернате, где дети, содержавшиеся в строгом повиновении,— обнаглевшие и опустошенные — организовались на основах бандитского насилия! Как сильны они и грозны, когда общими усилиями ударят в твою волю, желая прорвать плотину,— не дети, стихия!

Сколько их, скрытых революций, о которых воспитатель умалчивает; ему стыдно признаться, что он слабее ребенка.

Раз проученный, воспитатель ухватится за любое средство, чтобы подавить, покорить. Никаких фамильярностей, невинных шуток; никаких бурчаний в ответ, передергиваний плечами, жестов досады, упрямого молчания, гневных взглядов! Вырвать с корнем, мстительно выжечь пренебрежение и злобную строптивость! Вожаков он подкупит особыми правами, подберет себе приспешников, не позаботится о справедливости наказаний, были бы суровы,— в назидание, чтобы вовремя погасить первую искру бунта, чтобы толпа-богатырь даже мысленно не отваживалась разгуляться или ставить требования.

Слабость ребенка может пробуждать нежность, сила ребячьей массы возмущает и оскорбляет.

Существует ложное обвинение, что от дружеского обращения ребята наглеют, и ответом на доброту будут недисциплинированность и беспорядки.

Но не станем называть добротой беспечность, неумение и беспомощную глупость. Кроме продувных хапуг и мизантропов, среди воспитателей встречаются люди никчемные, не удержавшиеся ни на одной работе, не способные ни к какому ответственному посту.

Бывает, учитель заигрывает с детьми, хочет быстро, дешево, без труда вкрасться в доверие. Хочет порезвиться, если в хорошем настроении, а не кропотливо организовывать жизнь коллектива. Подчас эти барские поблажки перемежаются с приступами дурного настроения. Такой учитель делает себя посмешищем в глазах детей.

Бывает, честолюбцу кажется, что легко переделать человека, убеждая и ласково наставляя: стоит лишь растрогать и выманить обещание исправиться. Такой учитель раздражает и надоедает.

Бывает, напоказ — друзья, на словах — союзники, на деле — коварнейшие враги и обидчики. Такие учителя вызывают отвращение.

Ответом на третирование будет пренебрежение, на дружелюбие — неприязнь, бунт, на недоверие — конспирация.

Годы работы все очевиднее подтверждали, что дети заслуживают уважения, доверия и дружеского отношения, что нам приятно быть с ними в этой ясной атмосфере ласковых ощущений, веселого смеха, первых бодрых усилий и удивлений, чистых, светлых и милых радостей, что работа эта живая, плодотворная и красивая.

Одно лишь вызывало сомнение и беспокойство.

Отчего подчас самый надежный — и подведет? Отчего — правда, редко, но бывают — внезапные взрывы массовой недисциплини­рованности всей группы? Может, и взрослые не лучше, только более солидные, надежные, спокойней можно на них положиться?

Я упорно искал и постепенно находил ответ.

1. Если воспитатель ищет в детях черты характера и достоинства, которые кажутся ему особо ценными, если хочет сделать всех на один лад, увлечь всех в одном направлении, его введут в заблуждение: одни подделаются под его требования, другие искренне поддадутся внушению — до поры до времени. А когда выявится действительный облик ребенка, не только воспитатель, но и ребенок болезненно ощутит свое поражение. Чем больше старание замаскиро­ваться или повлиять — тем более бурная реакция; ребенку, раскрытому в самых своих доподлинных тенденциях, уже нечего терять. Какая важная отсюда вытекает мораль!

2. Одна мера оценки у воспитателя, другая у ребят: и он, и они видят душевное богатство; он ждет, чтобы это душевное богатство развилось, а они ждут, какой им будет прок от этих богатств уже теперь: поделится ли ребенок, чем владеет, или сочтет себя вправе не дать — гордый, завистливый эгоист, скряга! Не расскажет сказки, не сыграет, не нарисует, не поможет и не услужит — «будто одолжение делает», «упрашивать надо». Попав в изоляцию, ребенок широким жестом хочет купить благосклонность у своего ребячьего общества, которое радостно встречает перемену. Не вдруг испортился, а, наоборот, понял и исправился.

3. Все подвели, всем скопом обидели.

Я нашел объяснение в книжке о дрессировке зверей — и не скрываю источника. Лев не тогда опасен, когда сердится, а когда разыграется, хочет пошалить; а толпа сильна, как лев-Решение надо искать не столько в психологии, сколько — и это чаще — в медицине, социологии, этнологии, истории, поэзии, криминалистике, в молитвеннике и в учебнике по дрессировке. Ars longa *.

4. Настал черед самого солнечного (о, хоть бы не последнего!) объяснения. Ребенка может опьянить кислород воздуха, как взрослого водка. Возбуждение, торможение центров контроля, азарт, затмение; как реакция — смущение, неприятный осадок — изжога, сознание вины. Наблюдение мое клинически точно. И у самых по­чтенных граждан может быть слабая голова.

Не порицать: это ясное опьянение детей вызывает чувство растроганности и уважения, не отдаляет и разделяет, а сближает и делает союзниками.

Мы скрываем свои недостатки и заслуживающие наказания поступки. Критиковать и замечать наши забавные особенности, дурные привычки, смешные стороны детям не разрешается. Мы строим из себя совершенства. Под угрозой высочайшей обиды оберегаем тайны господствующего класса, касты избранных — приобщенных к высшим таинствам. Обнажать бесстыдно и ставить к позорному столбу можно лишь ребенка.

Мы играем с детьми краплеными картами; слабости детского возраста бьем тузами достоинств взрослых. Шулеры, мы так подтасовываем карты, чтобы самому плохому в детях противопоставить то, что в нас хорошо и ценно.

Где наши лежебоки и легкомысленные лакомки-гурманы, дураки, лентяи, лодыри, авантюристы, люди недобросовестные, плуты, пьяницы и воры? Где наши насилия и явные и тайные преступления? Сколько дрязг, хитростей, зависти, наговоров, шантажей, слов, что калечат, дел, что позорят! Сколько тихих семейных трагедий, от которых страдают дети, первые мученики — жертвы!

И смеем мы обвинять и считать их виновными?!

А ведь взрослое общество тщательно просеяно и процежено. Сколько человеческих подонков и отбросов унесено водосточными канавами, вобрано могилами, тюрьмами и сумасшедшими домами!

Мы велим уважать старших, опытных, не рассуждая; а у ребят есть и более близкое им начальство — подростки, с их навязчивым подговариванием и давлением.

Преступные и неуравновешенные ребята бродят без призора и пихаются, расталкивают и обижают, заражают. И все дети несут за них солидарную ответственность (ведь и нам, взрослым, подчас от них чуть-чуть достается). Эти немногочисленные возмущают общественное мнение, выделяясь яркими пятнами на поверхности детской жизни; это они диктуют рутине ее методы: держать детей в повиновении, хотя это и угнетает, в ежовых рукавицах, хотя это и ранит, обращаться сурово, что значит грубо.

Мы не позволяем детям организоваться; пренебрегая, не доверяя, недолюбливая, не заботимся о них; без участия знатоков нам не справиться; а знатоки — это сами дети.

Неужели мы столь некритичны, что ласки, которыми мы преследуем детей, выражают у нас расположение? Неужели мы не понимаем, что, лаская ребенка, это мы принимаем его ласку, беспомощно прячемся в его объятия, ищем защиты и прибежища в часы бездомной боли, бесхозной покинутости – слагаем на него тяжесть страданий и печалей.

Всякая иная ласка — не бегства к ребенку и не мольбы о надежде — это преступные поиски и пробуждение в нем чувственных ощущений.

«Обнимаю, потому что мне грустно. Поцелуй, тогда дам».

Эгоизм, а не расположение.

Право на уважение

Есть как бы две жизни: одна — важная и почтенная, а другая — снисходительно нами допускаемая, менее ценная. Мы говорим: будущий человек, будущий работник, будущий гражданин. Что они еще только будут, что потом начнут по-настоящему, что всерьез это лишь в будущем. А пока милостиво позволяем им путаться под ногами, но удобнее нам без них.

Нет! Дети были, и дети будут. Дети не захватили нас врасплох и ненадолго. Дети — не мимоходом встреченный знакомый, которого можно наспех обойти, отделавшись улыбкой и поклоном.

Дети составляют большой процент человечества, населения, нации, жителей, сограждан — они наши верные друзья. Есть, были и будут.

Существует ли жизнь в шутку? Нет, детский возраст — долгие, важные годы в жизни человека.

Жестокие законы Древней Греции и Рима позволяют убить ребенка. В средние века рыбаки вылавливают из рек неводом тела утопленных младенцев. В XVII веке в Париже детей постарше продают нищим, а малышей у собора Парижской богоматери раздают даром. Это еще очень недавно! И по сей день ребенка бросают, когда он помеха.

Растет число внебрачных, подкинутых, беспризорных, эксплуатируемых, развращаемых, истязаемых детей. Закон защищает их, но в достаточной ли мере? Многое изменилось на свете; старые законы требуют пересмотра.

Мы разбогатели. Мы пользуемся уже плодами не только своего труда. Мы наследники, акционеры, совладельцы громадного состояния. Сколько у нас городов, зданий, фабрик, копей, гостиниц, театров! Сколько на рынках товаров, сколько кораблей их перевозит. Налетают потребители и просят продать.

Подведем баланс, сколько из общей суммы причитается ребенку, сколько падает на его долю не из милости, не как подаяние. Проверим на совесть, сколько мы выделяем в пользование ребячьему народу, малорослой нации, закрепощенному классу. Чему равно наследство и каким обязан быть дележ; не лишили ли мы, нечестные опекуны, детей их законной доли — не экспроприировали ли?

Тесно детям, душно, скучно, бедная у них, суровая жизнь.

Мы ввели всеобщее обучение, принудительную умственную работу; существует запись и школьная рекрутчина. Мы взвалили на ребенка труд согласования противоположных интересов двух параллельных авторитетов.

Школа требует, а родители дают неохотно. Конфликты между семьей и школой ложатся всей тяжестью на ребенка. Родители солидаризуются с не всегда справедливыми обвинениями ребенка школой, чтобы избавить себя от навязываемой ею над ним опеки.

Солдатская учеба тоже лишь подготовка ко дню, когда призовут солдата к подвигу; но ведь государство солдата обеспечивает всем. Государство дает ему крышу над головой и пищу; мундир, карабин и денежное довольствие являются правом его, не милостыней.

А ребенок, подлежа обязательному всеобщему обучению, должен просить подаяния у родителей или общины.

Женевские законодатели спутали обязанности и права; тон декларации * не требование, а увещание: воззвание к доброй воле, просьба о благосклонности.

Школа создает ритм часов, дней и лет. Школьные работники должны удовлетворять сегодняшние нужды юных граждан. Ребенок — существо разумное, он хорошо знает потребности, трудности и помехи своей жизни. Не деспотичные распоряжения, не навязанная дисциплина, не недоверчивый контроль, а тактичная договоренность. вера в опыт и совместная жизнь!

Ребенок не глуп; дураков среди них" не больше, чём среди взрослых. Облаченные в пурпурную мантию лет, как часто мы навязываем бессмысленные, некритичные, невыполнимые предписания! В изумлении останавливается подчас разумный ребенок перед агрессией язвительной седовласой глупости.

У_ ребенка есть будущее, но есть и прошлое: памятные события, воспоминания и много часов самых доподлинных одиноких размышлений. Так же как и мы — не иначе,— он помнит и забывает, ценит и недооценивает, логично рассуждает и ошибается, если не знает. Осмотрительно верит и сомневается.

Ребенок — иностранец, он не понимает языка, не знает направления улиц, не знает законов и обычаев. Порой предпочитает осмотреться сам; трудно — попросит указания и совета. Необходим гид, который вежливо ответит на вопросы.

Уважайте его незнание!

Человек злой, аферист, негодяй воспользуется незнанием иностранца и ответит невразумительно, умышленно вводя в заблуждение. Грубиян буркнет себе под нос. Нет, мы не доброжелательно осведомляем, а грыземся и лаемся с детьми — отчитываем, выговари­ваем, наказываем.

Как плачевно убоги были бы знания ребенка, не приобрети он их от ровесников, не подслушай, не выкради из слов и разговоров взрослых.

Уважайте труд познания!

Уважайте неудачи и слезы!

Не только порванный чулок, но и поцарапанное колено, не только разбитый стакан, но и порезанный палец, синяк, шишку — а значит, боль.

Клякса в тетрадке — это несчастный случай, неприятность, неудача.

«Когда папа прольет чай, мамочка говорит: «Ничего», а мне всегда попадает».

Непривычные к боли, обиде, несправедливости, дети глубоко страдают и потому чаще плачут, но даже слезы ребенка вызывают шутливые замечания, кажутся менее важными, сердят.

«Ишь, распищался, ревет, скулит, нюни распустил».

(Букет слов из словаря взрослых, изобретенный для детского пользования.)

Слезы упрямства и каприза — это слезы бессилия и бунта, отчаянная попытка протеста, призыв на помощь, жалоба на халатность опеки, свидетельство того, что детей неразумно стесняют и принуждают, проявление плохого самочувствия и всегда — страдание.

Уважайте собственность ребенка и его бюджет. Ребенок делит со взрослыми материальные заботы семьи, болезненно чувствует нехватки, сравнивает свою бедность с обеспеченностью соученика, беспокоится из-за несчастных грошей, на которые разоряет семью. Он не желает быть обузой.

А что делать, когда нужно и шапку, и книжку, и на кино; тетрадку, если она исписалась, и карандаш, если его взяли или потерялся; а ведь хотелось бы и дать что-либо на память близкому другу, купить пирожное, и одолжить соученику. Столько существенных нужд, желаний и искушений — и нет!

Не вопиет ли факт, что в судах для малолетних преобладают именно дела о кражах? Недооценка бюджета ребенка мстит за себя — и наказания не помогут. Собственность ребенка — это не хлам, а нищенски убогие материал и орудие труда, надежды и вос­поминания.

Не мнимые, а подлинные сегодняшние заботы и беспокойства, горечь и разочарования юных лет.

Ребенок растет. Интенсивнее жизнь, чаще дыхание, живее пульс, ребенок строит себя — его все больше и больше; глубже врастает в жизнь. Растет днем и ночью, и когда спит и когда бодрствует, и когда весел и когда печален, когда шалит и когда стоит перед тобой и кается.

Бывают весны удвоенного труда развития и затишья осени. Вот разрастается костяк, и сердце не поспевает; то недостаток, то избыток; иной химизм угасающих и развивающихся желез, иные неожи­данности и беспокойство.

То ему надо бегать — так, как дышать,— бороться, поднимать тяжести, добывать; то затаиться, грезить, предаться грустным воспоминаниям.

Попеременно то закалка, то жажда покоя, тепла и удобства. То сильное стремление действовать, то апатия.

Усталость, недомогание (боль, простуда), жарко, холодно, сонливость, голод, жажда, недостаток чего-либо или избыток, плохое самочувствие — все это не каприз и не школьная отговорка.

Уважайте тайны и отклонения тяжелой работы роста!

Уважайте текущий час и сегодняшний день! Как ребенок сумеет жить завтра, если мы не даем ему жить сегодня сознательной, ответственной жизнью?

Не топтать, не помыкать, не отдавать в рабство завтрашнему дню, не остужать, не спешить и не гнать.

Уважайте каждую отдельную минуту, ибо умрет она и никогда не повторится, и это всегда всерьез; раненая — станет кровоточить, убитая — тревожить призраком дурных воспоминаний.

Позволим детям упиваться радостью утра и верить. Именно так хочет ребенок. Ему не жаль времени на сказку, на беседу с собакой, на игру в мяч, на подробное рассматривание картинки, на перерисовку буквы, и все это любовно. Он прав.

Мы наивно боимся смерти, не сознавая, что жизнь — это хоровод умирающих и вновь рождающихся мгновений. Год — это лишь попытка понять вечность по-будничному. Мир длится столько, сколько улыбка или вздох. Мать хочет воспитать ребенка. Не дождется! Снова и снова иная женщина иного встречает и провожает человека.

Мы неумело делим годы на более зрелые и менее зрелые; а ведь нет незрелого сегодня, нет никакой возрастной иерархии, никаких низших и высших рангов боли и радости, надежды и разочарований.

Играю ли я или говорю с ребенком — переплелись две одинаково зрелые минуты моей и его жизни; и в толпе детей я всегда на мгновение встречаю и провожаю взглядом и улыбкой какого-нибудь ребенка. Сержусь ли, мы опять вместе — только моя злая мстительная минута насилует его важную и зрелую минуту жизни.

Отрекаться во имя завтра? А чем оно так заманчиво? Мы всегда расписываем его слишком яркими красками. Сбывается предсказание: валится крыша, ибо не уделено должного внимания фундаменту здания.

Право ребенка быть тем, что он есть.

— Что из него будет, кем вырастет? — спрашиваем мы себя с беспокойством.

Хотим, чтобы дети были лучше нас. Грезится нам совершенный человек будущего.

Надо бдительно ловить себя на лжи, клеймя одетый в красивые слова эгоизм. Будто самоотречение, а по существу — грубое мошенничество.

Мы объяснились с собой и примирились, простили себя и освободили от обязанности исправляться.

Плохо нас воспитали. Но поздно! Пороки и недостатки уже укоренились. Не позволяем критико­вать нас детям и не контролируем себя сами.

Отпустили себе грехи и отказались от борьбы с собой, взвалив эту тяжесть на детей.

Воспитатель поспешно осваивает особые права взрослых: смотреть не за собой, а за детьми, регистрировать не свои, а детские вины.

А вина ребенка — это все, что метит в наш покой, в самолюбие и удобство, восстанавливает против себя и сердит, бьет по привычкам, поглощает время и мысли. Мы не признаем упущений без злой воли.

Ребенок не знает, не расслышал, не понял, прослушал, ошибся, не сумел, не может — все это его вина. Невезение или плохое самочувствие, каждая трудность — это вина и злая воля.

Недостаточно быстро или слишком быстро и потому недостаточно исправно выполненная работа — вина: небрежность, лень, рассеянность, нежелание работать.

Невыполнение оскорбительного и невыполнимого требования — вина. И наше поспешное злое подозрение — тоже его вина. Вина ребенка — наши страхи и подозрения и даже его старание исправиться.

«Вот видишь, когда ты хочешь, ты можешь».

Мы всегда найдем, в чем упрекнуть, и алчно требуем все больше и больше.

Уступаем ли мы тактично, избегаем ли ненужных трений, облегчаем ли совместную жизнь? Не мы ли сами упрямы, привередливы, задиристы и капризны?

Ребенок привлекает наше внимание, когда мешает и вносит смуту; мы замечаем и помним только эти моменты. И не видим, когда он спокоен, серьезен, сосредоточен. Недооцениваем безгрешные минуты беседы с собой, миром, богом. Ребенок вынужден скрывать свою тоску и внутренние порывы от насмешек и резких замечаний; утаивает желание объясниться, не выскажет и решения исправиться.

Не бросит проницательного взгляда, затаит в себе удивление, тревогу, скорбь, гнев, бунт. Мы хотим, чтобы он подпрыгивал и хлопал в ладоши — он и показывает ухмыляющееся лицо шута.

Громко говорят о себе плохие поступки и плохие дети, заглушая шепот добра, но добра в тысячу раз больше, чем зла. Добро сильно и несокрушимо. Неправда, что легче испортить, чем исправить.

Мы тренируем свое внимание и изобретательность в высматривании зла, в расследовании, в вынюхиваний, в выслеживании, в преследовании, в ловле с поличным, в дурных предвидениях и в оскорбительных подозрениях.

(Разве мы приглядываем за стариками, чтобы не играли в футбол? Какая мерзость — упорное выслеживание у детей онанизма.)

Один из мальчиков хлопнул дверью, одна постель плохо постлана, одно пальто запропало, одна клякса в тетрадке. Если мы и не отчитываем, то уж, во всяком случае, ворчим, вместо того чтобы радоваться, что лишь один, одна, одно.

Мы слышим жалобы и споры, но насколько больше прощений, уступок, помощи, заботы, услуг, уроков, глубоких и красивых влияний! Даже задиры и злюки не только заставляют лить слезы, но и расцветать улыбки.

Ленивые, мы хотим, чтобы никто и никогда, чтобы из десяти тысяч секунд школьного дня (сосчитай) не было ни одной трудной.

Почему ребенок для одного воспитателя плох, а для другого хорош? Мы требуем стандарта добродетелей и поведения и, сверх того, по нашему усмотрению и образцу.

Найдешь ли в истории пример подобной тирании? Поколение Неронов расплодилось.

Кроме здоровья, бывают и недомогания; кроме достоинств и положительных качеств — недостатки и пороки.

Кроме небольшого числа детей, растущих в обстановке веселья и празднеств, для кого жизнь — сказка и величавая легенда, доверчивых и добродушных, существует основная масса детей, кому с юных лет мир жестко и без прикрас гласит суровые истины.

Испорченные презрительным помыканием некультурности и бедности или чувственно ласковым пренебрежением пресыщенности и лоска...

Испачканные, недоверчивые, восстановленные против людей, не плохие.

Для ребенка пример не только дом, ко и коридор, двор, улица. Ребенок говорит языком окружающих — высказывает их взгляды, повторяет их жесты, подражает их поступкам. Мы не знаем чистого ребенка — каждый в той или иной степени загрязнен.

О, как он быстро высвобождается и очищается! От этого не лечат, это смывают; ребенок рад, что нашел себя, и охотно помогает. Стосковался по бане и улыбается тебе и себе.

Такие наивные триумфы из повести о сиротках одерживает каждый воспитатель; случаи эти сбивают с толку некритически мыслящих моралистов, что, мол, легко. Халтурщик рад-радешенек, честолюбивый приписывает заслугу себе, а деспота сердит, что так выходит не всегда; одни хотят всюду добиться подобных результатов, увеличивая дозу убеждения, другие — нажима.

Кроме детей лишь загрязненных встречаются и с ушибами и ранами; колотые раны не оставляют шрамов и сами затягиваются под чистой повязкой; чтобы зажили рваные раны, приходится дольше ждать, остаются болезненные рубцы; их нельзя задевать. Коросты и язвы требуют большего старания и терпения.

Говорят: тело заживает; хотелось бы добавить: и душа.

Сколько мелких ссадин и инфекций в школе и интернате, сколько соблазнов и неотвязных нашептываний; а как мимолетно и невинно их действие!

Не будем опасаться грозных эпидемий там, где атмо­сфера интерната здоровая, где много кислорода и света.

Как мудр, постепенен и чудесен процесс выздоровления! Сколько в крови, соках, тканях важных тайн! Как каждая нарушенная функция и затронутый орган стараются восстановить равновесие и справиться со своим заданием! Сколько чудес в росте растения и человека — в сердце, в мозгу, в дыхании! Самое маленькое волнение или напряжение — и уже сильнее трепыхается сердце, уже чаще пульс.

Так же силен и стоек дух ребенка. Существует моральная устойчивость и чуткая совесть. Неправда, что дети легко заражаются.

И верно, поздно, к сожалению, попала педология в школьные программы. Нельзя проникнуться уважением к таинству исправления, не поняв гармонии тела.

Халтурный диагноз валит в одну кучу детей подвижных, самолюбивых, с критическим направлением ума, всех «неудобных», но здоровых и чистых — вместе с обиженными, надутыми, недоверчивыми — загрязненными, искушенными, легкомысленными, послушно следующими дурным примерам. Незрелый, небрежный, поверхностный взгляд смешивает, путает их с редко встречающимися преступными, отягощенными дурными задатками детьми.

(Мы, взрослые, не только сумели обезвредить пасынков судьбы, но и умело пользуемся трудом отверженных.)

Вынужденные жить вместе с ними, здоровые дети вдвойне страдают: их обижают и втягивают в преступления.

Ну, а мы? Не обвиняем ли легкомысленно всех ребят огулом, не навязываем ли солидарную ответственность?

«Вот они какие, вот на что они способны».

Наитягчайшая, пожалуй, несправедливость.

Потомство пьянства, насилия и исступления. Проступки — эхо не внешнего, а внутреннего наказа. Черные минуты, когда ребенок понял, что он иной, что ничего не поделаешь, он — калека и его предадут анафеме и затравят. Первое решение — бороться с силой, которая диктует ему дурные поступки. Что другим далось даром, так легко, что в других пустяк и повседневность — погожие дни душевного равновесия,— он получает в награду за кровавый поединок с самим собой. Он ищет помощи и, если доверится — льнет к тебе, просит, требует: «Спасите!» Проведал о тайне и жаждет исправиться раз и навсегда, сразу, одним усилием.

Вместо того чтобы благоразумно сдерживать легкомысленный порыв, отдалять решение исправиться, мы неуклюже поощряем и ускоряем. Ребенок хочет высвободиться, а мы стараемся уловить в сети; он хочет вырваться, а мы готовим коварные силки. Дети жаждут явно и прямо, а мы учим только скрывать. Дети дарят нам день, целый, долгий и без изъяна, а мы отвергаем его за одно дурное мгновение. Стоит ли это делать?

Ребенок мочился под себя ежедневно, теперь реже, было лучше, опять ухудшение — не беда! Дольше перерывы между приступами у эпилептика. Реже кашляет, спала температура у больного туберкулезом. Еще и не лучше, но нет ухудшения. И это врач ставит в плюс лечению. Здесь ничего не выманишь и не заставишь.

Отчаявшиеся, полные бунта и презрения к покорному, льстивому братству добродетели, стоят ребята перед воспитателем, сохранив, быть может, единственную и последнюю святыню — нелюбовь к лицемерию. И эту святыню мы хотим повалить и исполосовать! Мы совершаем кровавое преступление, обрушивая на ребят холод и пытки, и зверски подавляем не сам бунт, а его неприкрытость, легкомысленно раскаляя добела ненависть к коварству и к ханжеству.

Дети не отказываются от плана мести, а откладывают, поджидая удобного случая. И если они верят в добро — затаят в глубине души эту тоску по добру.

— Зачем вы родили меня? Кто просил у вас эту собачью жизнь?

Перехожу к раскрытию сокровеннейших тайн, к труднейшему разъяснению. Для нарушений и упущений достаточно терпеливой и дружеской снисходительности; преступным детям необходима любовь. Их гневный бунт справедлив. Надо понять сердцем их обиду на гладкую добродетель и заключить союз с одиноким заклейменным проступком. Когда же, как не сейчас, одарить его цветком улыбки?

В исправительных домах — еще инквизиция, пытки средневековых наказаний, солидарная ожесточенность и мстительность узаконенных гонений. Разве вы не видите, что самым хорошим ребятам жаль этих самых плохих: чем они виноваты?

* * *

Недавно смиренный врач послушно подавал больным сладкие сиропы и горькие микстуры; связывал горячечных больных, пускал кровь и морил голодом в мрачных преддвериях кладбища. Безучастный к бедноте, угождал имущим.

Но вот он стал требовать — и получил.

Врач * завоевал детям пространство и солнце, как, к нашему стыду, генерал * дал ребенку движение, веселое приключение, радость товарищеской услуги, наказ честно жить в беседах у лагерного костра под усеянным звездами небом.

А какова роль наших воспитателей? Каков их участок работы?

Страж стен и мебели, тишины во дворе, чистоты ушей и пола; пастух, который следит, чтобы скот не лез в потраву, не мешал работе и веселому отдыху взрослых; хранитель рваных штанов и башмаков и скупой раздатчик каши. Страж льгот взрослых и ленивый исполнитель их дилетантских капризов.

Ларек со страхами и предостережениями, лоток с моральным барахлом, продажа на вынос денатурированного знания, которое лишает смелости, запутывает и усыпляет, вместо того, чтобы пробуждать, оживлять и радовать. Агенты дешевой добродетели, мы должны навязывать детям почитание и покорность и помогать взрослым расчувствоваться и приятно поволноваться. За жалкие гроши созидать солидное будущее, обдумывать и утаивать, что дети – это масса, воля, сила и право.

Врач вырвал ребенка из пасти у смерти, задача воспитателей дать ему жизнь, завоевать для него право быть ребенком.

Исследователи решили, что человек зрелый руководствуется серьезными побуждениями, ребенок — импульсивен; взрослый — логичен, ребенок во власти прихоти воображения; у взрослого есть характер и определенный моральный облик, ребенок запутался в хаосе инстинктов и желаний. Ребенка изучают не как отличающуюся, а как низшую, более слабую и бедную психическую организацию. Будто все взрослые — ученые-профессора.

А взрослый — это сплошной винегрет, захолустье взглядов и убеждений, психология стада, суеверие и привычки, легкомысленные поступки отцов и матерей, взрослая жизнь сплошь, от начала и до конца, безответственна! Беспечность, лень, тупое упрямство, недомыслие, нелепости, безумство и пьяные выходки взрослых...

...И детская серьезность, рассудительность и уравновешенность, солидные обязательства, опыт в своей области, капитал верных суждений и оценок, полная такта умеренность требований, тонкость чувств, безошибочное чувство справедливости.

Каждый ли из нас обыграет ребенка в шахматы?

Давайте требовать уважения к ясным глазам, гладкой коже, юному усилию и доверчивости. Чем же почтеннее угасший взор, покрытый морщинами лоб, жесткие седины и согбенная покорность судьбе?

Восход и закат солнца. Утренняя и вечерняя молитва. И вдох, и выдох, и сокращение, и расслабление сердца.

Солдат все солдат — и когда идет в бой, и когда возвращается, покрытый пылью.

Растет новое поколение, вздымается новая волна. Идут и с недостатками, и с достоинствами; дайте условия, чтобы дети вырастали более хорошими! Нам не выиграть тяжбы с гробом нездоровой наследственности, ведь не скажем мы василькам, чтобы стали хлебами.

Мы не волшебники — и не хотим быть шарлатанами. Отрекаемся от лицемерной тоски по совершенным детям.

Требуем: устраните голод, холод, сырость, духоту, тесноту, перенаселение!

Это вы плодите больных и калек, вы создаете условия для бунта и инфекции: ваше легкомыслие и отсутствие согласия.

Внимание: современную жизнь формирует грубый хищник, homo гарах: это он диктует методы действий. Ложь — его уступки слабым, фальшь — почет старцу, равноправие женщины и любовь к ребенку. Скитается по белу свету бездомная Золушка — чувство. А ведь именно дети — князья чувств, поэты и мыслители.

Уважайте, если не почитайте, чистое, ясное, непорочное святое детство!